Я рисовала Ваш портрет.
Был год – за два, а цель – как сети.
Я обнаружила примет
под сотню – тех, что не заметил
никто. И не было причин
мою любовь изгнать, конечно.
Душа не ведала кручин –
и шла судьбе своей навстречу.
Портрет… Заметная едва
ирония сквозит в улыбке,
светлы и взгляд, и голова.
Не делая на возраст скидки,
оборотиться призывал
своей осанкой величавой.
Вас раньше кто-то рисовал?
Имела я на это право?
Не знаю, через сколько лет
мольберт и кисти отложила –
я завершила Ваш портрет,
Что было в Вас? Что ворожила
душа моя, о чём тогда?
Такая сила наважденья!
Я помнила, была беда…
Любовь? Не знаю… Потрясенье.
Глядело солнце на него,
висел портрет на видном месте.
И не осталось никого –
лет сто висел, а может двести.
Усилий не предпринимал
портрет меж тем за выживанье.
Луну по небу провожал
за горизонт без состраданья,
глядел в сиянье ясных звёзд,
внимая ветра дуновенью,
взаимное встречал всерьёз,
и птиц божественное пенье…
О! Вечность есть! Я в ней – плыла, –
так в чём же ныне сомневаться? –
Коснулась моего чела,
чтоб мудро сущим любоваться!