Андреев Антон
--------------------------------
*ЖАЖДА* (2006)
х х х
Посмотришь утром на градусник: "минус пять",
и не веришь, что нынче - первый весенний день.
Тебе снится война: переправы, болотная гать,
танки, пушки, солдаты, окопы, сгоревший пень.
Ты не прав, если думаешь только о том, что я
не умею дарить подарки, что я глупец,
ведь, на самом деле, не столько важна семья,
сколько горькая правда, кто твой настоящий отец.
В моем городе нет революций, тем более - трех.
И любые слова - лишь послания прошлых лет,
как и женщину (ту, на которой жениться не мог)
помнишь долгие годы; особенно - лунный свет,
под которым гулял. Тень от древних трухлявых лип
остается с тобой навсегда, даже если ты - Бог.
И какой-то мальчишка, найдя под березой гриб,
забывает о том, что уже начался урок.
----------
х х х
Я нашел себе дом среди сотен стен,
только это не дом, а - клеть.
Мы попали сегодня не в Рай, но в плен,
чтобы здесь, наконец, умереть.
Человек - сам себе манекен и судья,
автор правил, законов, книг.
И ежели где-то видна заря,
то не Солнце, а только блик.
Умывается улица черным дождем.
каблуками стучит весна.
Каждый день мы стоим у вокзала и ждем
тишину. И пуста казна.
Наш священник, устав от икон и поста,
курит трубку, глядит на баб.
Вероятно, душевная пустота -
самый первый любви этап.
---------------------
В ожидании солнца...
В ожидании солнца я вышел на улицу. Дождь
невидимкой-рукой приоткрыл мне янтарную дверь,
чтобы я различал злую правду и добрую ложь,
и сказал невзначай: опасайся ненужных потерь.
От весны не уйдешь, и ее не убить топором,
как старуху-процентщицу. Снова и снова шепчу:
посади меня, март, поскорей на счастливый паром,
чтобы я мог уплыть в те края, куда с детства хочу.
И неважно, что день увеличился только на час -
ведь нарцисс на обоях цветет круглый год, и зимой
он становится чем-то похож на кого-то из нас:
на тебя, на меня, на всех тех, кто вернулся домой.
----------------------
х х х
Наверное, ночь - подтверждение всех аксиом,
и день - знаменатель в дроби партийных дат...
Я хочу одного - остаться с тобой вдвоем
в далекой пещере с невинным названьем "закат".
Я хочу, чтобы ты одевалась как первый снег,
чтобы песня моя оказалась мечом любви
в то мгновенье, когда переменится этот век
и из окон тоски нам откроется райский вид.
----------------------
х х х
Ты видишь: ветер стучит в окно,
срывая с меня твой прах.
И я буду пить вино,
Держать облака на руках.
Оглянись: мы застряли в веках.
На земле, как на небе, есть советь и стыд,
серебро беспокойных вод.
Белый дождь надо мной ворожит,
Солнце кричит: вперед!
Открываются двери любви,
я в них не войду никогда.
То ли ветер мне друг
и гора мне сестра
повсюду горит вода.
----------------------------
х х х
Полыхает село,
оттого ли сейчас так тепло мне?
Я тоскую пять лет
и уже десять лет одинок.
Мне всю жизнь снится дом,
покосившийся домик в Коломне,
о котором узнал
я из нескольких пушкинских строк.
Может, где-то весна
развязала узлы вдохновенья.
Может, где-то на трон
стал похожим родившийся царь.
Только мне все равно -
я живу ненадежным влеченьем
ко всему, что цветет,
ко всему, что сверкает как встарь.
Пусть кружится метель,
наполняя земные пустоты
белым снегом с небес,
черным льдом с покоренных вершин.
Я увижу себя
в зеркалах петербургской природы,
в светло-сером кольце
боевых краснопольных машин.
--------------------------
х х х
Помнишь сон о зиме?
Я всегда говорил: красный снег
своим прачечным вальсом ныряет из рек
суета
это ода тюрьме
бег! бег!
в сбежавшем уме -
пустота...
на земле человек
наполняет сосуды добром
сосуды из дней
он убил топором
коней
моей
ненадежной тоски по тебе
где-то там, в табуретной судьбе.
Помнишь сон о зиме?
----------------------------
х х х
Ты всегда мне во сне улыбалась
и любила мои зеркала.
Всем нам тяжкая доля досталась -
залезать под чужие крыла.
Но когда за окном будет ясно
и сгорят отраженья дождя,
Я пойму, что влюбляться - прекрасно,
и, наверное, вспомню тебя.
Ты гадала по небу на судьбы,
предавала земные мечты.
И какие-то странные люди
все сожгли за тобою мосты.
Только день серебрится упрямо,
горизонты чужие любя.
Если я полюбил эти храмы,
значит, я полюблю и тебя.
----------------------------
х х х
Умирает зима, погибают и люди, и боги.
В размалеванных злом кабинетах из кожи врагов
мы сидим и мечтаем одеть на оружие тоги,
чтобы Солнце не жгло наши души сквозь цепи замков.
Старики, не молитесь напрасно - здесь дьяволов нету!
В накрахмаленных комнатах - флаги, посуда, герань.
И немая старуха жует вместо хлеба монету,
вспоминая эпоху бесплатных райкомовских бань.
Мы любили в цехах, мы рожали детей у вокзала,
воспевали погонами дождь на портретах вождей.
Наши души чисты - их невинность тайком облизала,
распугав своим смехом певцов будетлянских идей.
Старым криком стервозным нас звали на подвиги дети.
Мы, стреляя в себя, задевали чужие сердца.
Пропотевшие струны вязались в упругие сети,
и стаканом портвейна крестилась могила отца.
В безнадежности сна мы незримо находим движенье.
В книжных строках судьба начинает бессмысленный бег.
Алюминий небес - это первый синдром пораженья,
как когорты любви в переулке умерших аптек.
------------------------------
х х х
Я уверен, что ты станешь первой воздушной стрелой
в этом лагере смерти, привыкшем к патронам тоски,
в телефонных гудках, бронированных красной золой,
о которой по скверам твердят целый день старики.
В наших кухнях - бардак с поминутною тягой к ножу.
Каждый день - бой на фронте, работа - победный парад.
Я живу, как на бомбе, но совесть свою не душу.
Ты опять одинока; я, может быть, этому рад...
---------------------------
х х х
В темноте за оконным стеклом
я увижу себя мотыльком
Я познаю свой Город Небес
и войду в электрический лес
Я лежу на постели дорог
как придуманный гением Бог
Я под песню чугунных колес
строю храмы из сосен и роз
В светофорной симфонии струн
я узнаю свет тысячи Лун
В пустоте за оконным стеклом
я умоюсь сухим молоком...
----------------------------
х х х
Третий этаж. Коридор.
Свет. Тусклый свет. Тишина.
Тишина...
Ревность раздетых идей,
праздник снесенных голов.
Снится полет голубей,
флейта изысканных слов.
Я, разодетый как шут,
снова приду вас смешить...
Может быть, люди поймут:
жизнь нам дана, чтобы жить.
Третий этаж. Коридор.
Свет тусклых ламп. Тишина.
Тишина...
----------------------------
х х х
Навести меня здесь - в моем доме,
обними меня знойной рукой.
Золотые небесные кони
увезут нас в седле на покой...
Кто бы знал, как безумно и низко
быть певцом бутафорных девиц
в той стране, где солдатская миска -
символ кровью забрызганных лиц.
----------------------------
х х х
Мы все одиноки, мы все на пороге
какой-то вселенской игры.
Узлом завяжу все седые дороги
до следующей зимней поры.
Моя королева уходит под утро,
забыв на постели венок.
Стремиться в объятия совести мудро,
особенно, если ты - Бог.
март 2006