Мне этот город не узнать,
преображенный майским светом,
когда его голубизна
твоим дыханием согрета,
прости за смелые слова,
ведь мы с тобой едва знакомы,
но ты уже во всем права
и правишь миром заоконным,
крестами, шаром и дугой
изображает время виды,
где поднимает Питер мой
свои соборы пирамидой,
а наше время только свет,
что исчезает в панораме –
и чем прочнее стены храма,
тем меньше остается лет,
теперь кругом лежит печать
каких-то горьких изменений,
что заставляют нас молчать,
считая каждое мгновенье,
и всё же мир преображен
твоим необычайным жестом,
чтоб оставался город-сон,
где мы уже с тобою вместе.