+++
Май минул. Ни любви, и ни строки.
Лишь сделаны ненужные посадки.
Как надоели чёртовые грядки!
Крестьянствовать мне, стал быть, не с руки.
А может, в дрязгах жизни, не созрел
Во мне тот ген - трудяги-хлебороба,
Что прадед завещал мне между дел.
Поблекшая изодранная роба -
Неужто мой единственный удел?!
Другой же прадед - завещал клинок,
Зазубренный в атаках залихватских,
Гусара ментик, пару тысяч строк
О шалостях и подвигах гусарских.
Отмечен он за подвиги - в висок,
В ЧеКа подвалах арестанских.
Всего лишь девять грамм - скупой оброк,
Как тысячам - тамбовских и рязанских.
Еще один - безвестный князь,
Мурза из древней ветви астраханской.
Царю он верен был. Но пала власть.
В Хиве он сгинул участью не ханской.
А дочь его - смуглянка Галлия
(в крещении звалась Анастасией),
Неужто, это бабушка моя?!
Судьба её швыряла по России...
Четвертый прадед - за седым Уралом;
Фамилии неробкой - Соколов.
Мыл золото, в горах дробил кристаллы.
Он ликом был величествен, суров.
Слыл - ростом, да и духом - великаном.
Отечеству изрядно послужил,
Свидетельством - "Георгий" и медали.
И под Мукденом голову сложил...
Вот сила, что мне предки передали.
Как дороги те сопки мне и дали
Предокеанской бухты золотой!
Японцы русских удаль здесь узнали,
Иные - вечный обрели покой.
О, неприступный гордый Порт-Артур...
"Варяг", "Кореец", люди крепче стали.
Суров великий батюшка Амур.
Как от границы здесь они "свистали"!
Здесь армии Квантунской - всажен кол.
Здесь самураи - харакири уставали
Вершить. Ну, а Хасан, а Халхин-Гол?!
Двадцатый век - безжалостным катком
Прошёлся по истерзанной России.
И дед Иван, и дед Андрей, рядком,
В сороковые головы сложили.
И не дождавшись с фронта сыновей,
И в день последний сказочно-красивая,
Ушла легко в незримый мир теней
Опальная княжна Анастасия...
Бог спас отца и старшего из братьев.
Им повезло узнать Победы цвет.
Их жены долго модных платьев
Не вынимали из шкафов на свет.
Но, вот - Победа! И шелков расцвет;
И женщины - как птицы на просторе!
Где победители, кормильцы? - многих нет.
А женщин молодых и юных - море.
И счастье - узкой полосой,
широкой - горе.
Отцу пришлось Отчизне послужить
После войны на западной границе,
Где и меня и брата породить
Верстах в трехстах от северной столицы.
C тех пор, почти полсотни лет
Я вижу эти строгие проспекты,
Колонны и мосты, Невы вечерний свет...
Как будто бы, с забытой киноленты -
Мне слышатся родные голоса,
Ушедшие, но всё-таки живые.
Как жаль, что я не верю в чудеса,
И встреч не жду во времена иные.
И снова день рождения Поэта.
Ну, а моя-то песенка не спета?
А если спета, пусть её подхватят -
Девчонки в разноцветных платьях
И юноши в лампасах, эполетах.
А ночи белые напомнят о поэтах,
Ушедших в мир иной. Ещё живых.
И в том порукой этот праздный стих
Разнеженного солнцем сибарита.
Этсетера...
Финита, брат, финита.
Прости меня, великий Александр,
За дерзость, леность,
за небрежность в рифмах.
Твой дар велик. И мой не скуден дар.
Легко скользить по морю, среди рифов,
Лишь гениям...
С рожденьем, Александр!
Май минул. Ни любви, и ни строки.
Ну, всё, почти закончены посадки.
Привёз навоз, сваял теплицы, грядки...
Крестьянствовать мне, стало быть, с руки!
6 июня 2006 г.
+++