11.08.1991.
На ковре лазурных небес
Выткал ветер узор облаков.
Он собрал лучших всех мастеров –
Раз, и новый орнамент готов.
Это чудо окутало нас,
Но мы кутались в теплых пальто,
Не желая поднять своих глаз.
Ничего не заметил никто.
Тогда Солнце рассыпалось вмиг,
Расплескалось брызгами звезд.
И на бархате ночи возник
Млечный путь как брильянтовый мост.
Мост манил в небеса без границ…
Но прикрывшись стеной одеял,
Мы задернули шторы ресниц.
И никто по мосту не шагал…
Тогда вспыхнула в гневе земля,
Повалившись на левый бок.
В ее сердце с жаром угля
Дикой скорбью вонзился восток.
Звезды стерлись как пыль со штиблет.
Но открыв спросонья глаза,
Мы увидели только рассвет.
Да нужны ли кому чудеса?
Это мир без чудес, без прикрас
Хоровод серых дней и теней.
Лишь любовь превращает всех нас
Из приматов в глазастых людей.
Без Любви мы глупы и слепы.
Все на свете отдам за Любовь!
Через призму крылатой Любви
Зажигаются краски миров.
Аккорд.
Положение пальцев – и символ, и знак.
Аккорд нервов на грифе тела.
Кто-то их сжимает в кулак,
А кто-то ладошкой тянет не смело.
На подаяние не купишь веру,
Ту, что дотла уже прогорела
В костре бытовых драк…
Люди пустые боятся окон.
Хоть и пусты – но летать-то не им!
Каждый состарившийся прощен
За то, что покинул свой крест седым.
Но те, кто крылат и легче, чем дым
Имеют привилегию умереть молодым…
Я быстро иду. Оглянетесь во след –
Один только солнечный свет…
28 августа 1991 г. среда. (песня)
Am-C-F-C
Грыз семечки. Звонил в дверь.
Закрыв глаза, шел по ступенькам вверх.
Это было с понедельника на воскресение.
Это было давно, а теперь
Я вижу всех тех
С кем искал для тела упокоения.
Я пройду через главные ворота.
Черные кошки, белые псы.
Блины и отец, грозящий мне пальцем.
Радость полета и падения страх.
Девицы невиданной доселе красы
Сидящие чинно за спутанных пяльцам.
Все это есть в моих снах.
Я пройду через главнее ворота.
8 сентября 1991 г. воскресенье.
Стрелки сошлись. Что же,
Пора спать, гаси свет.
Сегодняшний день уже прожит,
Завтрашний – еще нет.
Гадай – не гадай – напрасно.
Ночь смотрит – темным-темна.
В ее черноту так часто
Смотрел я сквозь призму окна.
Смотрел и мечтал. Сегодня
Не вспомнить когда и о чем.
А звезды в одном исподнем
Слепили белесым плечом.
И звезды лишь знают точно
Что там, у Луны за спиной…
И может быть, этой ночью
Звезды следят за мной?
Видали ль они, как жадно
Тебя я ласкал, целовал?
Как нежной рукой аккуратно
Я косы твои расплетал?
И ясно ли было залунным
Что в тысяче сказанных слов
Самым желанным, безумным
Было простое: Любовь?
В суе, без огня, без причины
Твердят и в укор, и как лесть…
Но силу, волшебную силу
Любовь обретает лишь здесь.
Любимая ждет моей ласки,
Я знаю. И я говорю
Не громко и очень не часто:
- Люблю тебя. Я люблю.
Пусть завтра ты будешь рядом,
А прочее – все равно.
Под ясным небесным садом
Темно.
Город (песня)
Утром, проснувшись скорей по привычке
В который? – в тысячный раз
Ставишь чайник. Ломая спички,
Зажигаешь в конфорке газ.
Автобус битком, сыро и мерзко.
Осень, и скоро зима.
Из подворотен уже не уходит
Тьма.
Небо урывками от крыши до крыши.
Лужи-капканы, асфальт.
Автомобильною гарью пышет
Железо-бетонный ад.
Частокол – тополя городские – без листьев.
Трухлявые, словно пни.
Улица, не наученная быть чистой.
И длинные ночи и дни.
Красавица Весна.
Неужели ты придешь в этот город?
Не стоит жертв
Ради неблагодарных масс.
Красавица Весна.
Души горожан сплетены из иголок.
Мы больны мерзлотой.
Не царапай свое сердце о нас.
21 сентября 1991 г. К Ирине П.
Синевой завороженный,
Словно бабка – в образа,
С откровенностью влюбленных
Я смотрю в твои глаза.
Без стыда и без опаски
Из-под кружева ресниц
Мне в ответ теплом и лаской
Взгляд твой вторит. Без границ
Я лечу, неосторожный.
Прикоснусь к румянцу щек…
В губы? В губы! Как тревожно!
По душе электрошок!
Ты, прикрыв в истоме веке,
(ах, сердечко, не балуй!)
Мне, счастливому навеки,
Подарила поцелуй!..
Ва-банк.
Полагается ставить на козырную масть.
Генералам – на кровь. Президентам – на власть.
А в разгаре игры под шумок, под азарт
Можно выкинуть пару крапленых карт.
Ну, а коль проиграл – отдавай что есть:
Генералы – знамена. Президенты – честь.
Ведь банкротам банкиры (а банкуем здесь мы)
Никогда ничего не дадут взаймы…
22 сентября 1991. воскресенье.
Снег, сгорая, зажигает звезды
Первых цветов.
И на лавочках вечером поздним
Вновь поют про любовь.
Пусть погодка свежа,
Но ликует душа.
Ах, весна, ты для всех – анаша!
И как будто хмельной
Кружит мячик земной
Подо мною и вместе со мной.
Все весною спешат на улицу.
Парки – это наш храм.
Кто тусуется, кто целуется –
Не уйти по домам!
Здесь на цыпочки встать,
Руки к Солнцу поднять,
И можно пол неба обнять.
Нету нашей вины,
Что до визга пьяны
От наркотика новой весны.
29 сентября 1991 г. воскресенье.
Еще не так холодно, чтобы греть чай.
И не так плохо, коль есть вино.
Пусть мысли – дрянь. Да вокруг – рай.
Золотом осень манит – лезь в окно!
Нет, не полезешь – кишка тонка
(да и чего там – первый этаж).
Ладно, сиди, подожди, пока
Зима тебе обломает кураж.
К горлу сталь холода – и воспоешь
Насморк как божью благодать.
Если сегодня тепло – так что ж?
Это не повод валиться спать.
Что ты не пишешь веселых песен,
Не вспоминаешь красивых стихов?
Что ты сидишь, скушен и пресен,
Без вздохов, без мыслей, без слов?
Грустно тебе? Так грусти, печалься!
Давай, нарожай-ка душевные вопли!
Бумага все стерпит. Поплачь и пожалься,
Пером развозя чернильные сопли.
Не хочешь? Упрям… Не упрямее прочих!
Другие ломались – и ты – пополам!
Ага, знаю я, как поешь ты ночью
Эхом по тихим углам!
А осень… Что осень? Опять бесподобна,
Хоть вновь нацепила свой старый наряд.
В ее диадеме сияет огромным
Брильянтом Луна на тыщу карат!
…Так сладким вином подсластив свою совесть,
Уйдя в созерцание прожитых дней,
Чувствую я, как пишется повесть
Печали моей…
30 сентября 1991, понедельник.
Нm D G-A D(куплет), G A D Hm(припев)
Тот, кто любит только тебя.
Время от времени, когда усталость гонит прочь сон,
Ты украдкой вспоминаешь о нем…
Две-три фотографии, клочок биографии – вот и все, и спасибо на том.
Потому что это был Он
Привет:
Тот, кто любит тебя.
Тот, кто любит только тебя.
Где он теперь, и как он теперь? И есть ли у него дом?
Агнец божий или лютый зверь… где он?
Как угадать, когда его ждать? С какой стороны подойдет?
Но точно знаешь, что он однажды придет…
Брюхо ленивых улиц укутано в шубе-листве.
Это, кажется, осень. И дело к зиме.
Будет зима, будет холодно спать. Снова одна в ледяную кровать…
Но потерпи. Он скоро вернется к тебе…
8 октября 1991 года. Вторник.
Em Hm C Am
Осенняя ночь.
Садовник ветер метет мертвые листья в темном саду.
Солнце о голые ветви распороло брюхо на лету…
Закат почернел от крови, ему не помочь.
Кровь, запекаясь на ране, превращается в ночь.
Холод-боль пробирает дом до костей.
Хриплым лаем собаки пугают незваных гостей.
И присосками щупалец лезет в душу ночных страхов спрут.
Страх придет на минутку… навсегда останется тут.
А там, где нет ничего – есть лишь то, чего нет.
От вселенной на небе созерцаем лишь звездный скелет.
И если уж Солнцу теперь до утра не ожить,
Ты должен хоть искру его в себе сохранить!
От лезвия ночи, от крайнего шага меня
Спасает лишь искра весеннего теплого дня.
Так хочется верить, что будет весна и Любовь
Мне душу согреет своим теплым пламенем вновь.
Дожить до утра. Увидеть, как небо с землей
Зачнут еще один день алой зарей.
Родится младенец, которому нужно спешить:
Любить. Просто любить. Любить и любить…
14 октября 1991 года. Понедельник.
Жди-дождись меня.
Тишина прозрачная мягко опустилась.
Звездочка на небо первая явилась.
Робкая, невзрачная, тлеет угольком
На огромном поле серо-голубом…
Ночь шалунья-модница
Бережет наряд.
Все еще хоронится,
Потупив свой взгляд.
Ждет до срока, кутаясь
Шалью-темнотой.
Выдать свой огонь боясь
И звездой одной…
Но недолго ноченьке
Укрывать красу.
Засмеются оченьки.
Месяц-брошь в косу.
И по платью блесками,
Тысячей огней
Разлетится звездами
Конфетти огней.
Ах, ты моя милая!
Как ты хороша!
Без ума, без силы я
Гляжу, не дыша.
Я бы все, все мог отдать,
Коль наверняка
Не была бы ты опять
Так же далека…
Ну, за что? – в насмешку ли? –
Вот такая честь –
Ты одна – для всей Земли.
Я один – но здесь.
Что ни день – я жду тебя,
Приходи скорей
Ты, капризное дитя
Радости моей.
Знаю, знаю: выйдет срок,
И когда-нибудь,
Чтобы пасть у твоих ног,
Я отправлюсь в путь.
Моя ночка-ноченька,
Любая моя!
У закатных, у дверей
Жди-дождись меня…
К Лене М.
Темнота прозрачной шалью
Твои плечи обнимает.
Лишь бесстыжий луч случайно
На секунду обнажает
Тайны мягкие покровы,
Белизну груди упругой…
Задолжав как лист кленовый
От желанья, от испуга,
Ты смыкаешь век истому.
Разлетелись крылья-брови.
Свои губы с легким стоном
Прикусив почти до крови,
Ты струною сладкозвучной
Зазвучишь под лаской пальцев.
Наши головы закружит
В колдовском постельном вальсе.
И, очнувшись свежим утром,
Прижимаясь ко мне молча,
Будешь вспоминать минуты
Волшебства ушедшей ночи…
18 октября 1991 года. Пятница. F Am B G
Посвящается всем дням, умершим раньше меня.
На восток
Одет венок
Из пурпурных лепестков зари.
В небесах
На всех парусах
Расписные тучи-корабли.
И летят,
В дуды гудят
Вестницы победы война-дня.
День идет
И в бой зовет,
Сталью Солнца в медный щит звеня.
Что ж, опять
Воевать.
Вот он – я, иди, сразись со мной!
Ты – смотри –
Весь в крови.
Видно ночью той был жарок бой.
Но ведь так –
Ты мне враг.
Дела нет до слабости твоей.
Полегли
Братья дни
От безжалостных мечей черных ночей.
И опять
Увидать
Смерть твою сегодня я смогу.
Видит бог,
Мне не срок.
И в агонии заката не умру.
Сегодня не умру…
19 октября 1991 г. суббота.
K Лене М.
О чем задумалось, прелестное дитя,
Напоенное молоком любви,
Сознаньем чутким незаметно улетя
В миры свои?
Я за тобой уже не устремлюсь
Туда, где словно сказка – каждый миг.
Я стал тяжел и высоты боюсь
Как слов твоих.
Твои слова хоть музыкой звучат –
В них лишь укор, еще один удар.
Они легки, но душу тяготят
Как тело – жар.
Переболит, переживу. И все пройдет.
Пусть лихорадит – кризис миновал.
Люблю тебя!.. Но ты летишь вперед,
А я – устал…
Песня золотого листа.
Нет ничего прекраснее меня!
Глаз не отвесть! Весь мир в меня влюблен! –
Лист думал, мертвым золотом горя.
Бултых – и в лужу под высокий клен…
31 октября 1991 г. четверг.
C D Am7 Em, C-D Em,
H7 Em Am7 Em, H7-Am7 Em.
Дорога.
Мне звезды не дают закрыть глаза.
Я обречен внимать их шепоту и вздохам
И видеть, как рождаются высоко
Неведомые прочим чудеса.
Как звонко и сочно
В дуге ночи
Луны колокольчик звенит.
Коней тройка
Летит бойко
По черной дороге в зенит…
Не спешите, горячие, чего нам спешить?
У нас впереди еще ой-ей-ей-ей!
То утро морозное, то вечер с пургой.
И все проехать, прожить
От счастья – к горю,
Из леса – в поле.
А из огня – да в полымя.
Ах, мои милые,
Копите силы вы,
Чтоб не устать раньше меня…
Вихор небес коснулась седина.
И ваши гривы тоже в серебре.
Ни вам, ни мне в летящей белой мгле
Дорога на два шага не видна.
Да мы упрямы
Ступаем прямо
Туда, где все еще нас нет.
Пусть день уж прожит,
Стал ближе, может,
Весенний ласковый рассвет…
9 ноября 1991 г. суббота.
Кораблик мой.
H G-D G-D H-Em H-Em.
Борясь с волной морской,
Сквозь ливень грозовой
Весь в пене штормовой
Плывет кораблик мой.
Нет Солнца в небесах,
Есть ветер в парусах.
И пляшет на волнах
То смерть, то боль, то страх.
Но буря не страшна,
Молитва – не важна,
И кажется смешна,
Когда – в душе весна.
Под знаменем Весны
Все беды – только сны.
И все сердца честны
А очи – влюблены.
Влюбленным шторм любой
Покажется игрой.
И грудью над вольной
Летит кораблик мой,
Кораблик мой…
17 ноября 1991 г. Воскресенье
Я крадучись ступаю, беззвучно и плавно.
Тишине не услышать, ушам же живых – и подавно.
Я невидим иду, пока не коснуся рукою
В ожиданье меня тобою открытые ставни.
Я вхожу тихим призраком, но с нетерпением плоти.
И дрожу, ощущая, что силен как сокол в полете.
И спешу выше к Солнцу, к тебе, но и спешки не выдам,
Даря мед ожидания, зная, как сильно вы ждете,
О, глаза изумрудные, веселым огнем что искрятся!
О, родник алых губ – припасть, не оторваться!
О, чудесные руки, которых так жадны объятья!
И вся прелесть твоя, которой хоть век любоваться!
Мы: я – мрак, ты – Луна, - одни во Вселенной.
Мы – послушные слуги похоти бренной.
Мы, кем на свет рождено будет все остальное, -
Вдруг остаемся одни посреди бури пенной.
И я осторожно корабль вести начинаю.
И плечи твои для нежности губ обнажаю.
И бедра, и ступни твои обнажаю для ласки,
И груди, сиянье которых я обожаю.
Путы косы разлетаются в пальцах проворных.
Корабль непослушный становится лодкой покорной.
Все чаще, все резче, быстрее ритм ее весел.
И стонут борта от того, что так сладко бьют волны.
Вот берег – на желтый песок тебя уложу.
Желания тайные все я твои ублажу.
Подобно волне неустанной, что бьется о берег,
Тебя насыщая, я силы в себе удержу.
Не раз умерев, ты все же уснешь понемножку.
А я умею ступать беззвучно, как кошка.
Мне нужно спешить – в грехе зарождается день.
Вспорхну вольной птицей в распахнутое окошко...
28 ноября 1991 г. четверг.
Жизнь по законам зимы.
Ветви тонкие, лебединые
Украсил мороз перламутром-инеем.
Под точным резцом мастера-тьмы
Ложится узор на шкатулку зимы.
В венце каменном звенят лужицы.
Над телом реки парок-ворон кружится.
А ветер своею холодной рукой
Оголил белизну плоти земной.
В невольнице страх поборол честь и стыд –
Послушно холмами под ветром лежит.
Земля терпеливо молчит. Лишь потом
Нас ночью тревожит ее тяжкий стон.
Разбужены, силимся спать. Но не в мочь –
Наш сон прогоняет тревожная ночь.
И с боку да на бок. Но что-то не так.
Луной в пустом небе мерцает пятак!
И острым когтем скребет изнутри
Крик боли распятой под ветром земли.
Но ты не герой. Не злодей. Не творец.
Со злым зимнем ветром, увы, не борец.
Всю ночь ты вздыхаешь. А утром в окно
Увидишь, что там все белым-бело.
И нет избавления от белизны…
Пришло время жить по законам зимы.
Em Am D H,
E7-Em Am Em, E7-Em Am E7 Am E7
Времена меняются. Им неймется.
Им хочется обогнать свой час.
Пусть уходят. Ведь остается
Что-то, что греет извечно нас.
И днем и ночью, в жару и вьюгу,
И в снегопад и в листопад
Мы друг за другом ходим по кругу.
С надежной трепетной смотрим назад.
Мы помним, что в прошлом оставили что-то.
Что есть, через шаг потеряем вновь.
Мы ищем, мы ждем, мы жаждем чего-то.
А все, что нам нужно – всего лишь Любовь.
Ну, чего нам искать в облаках,
Если все – в наших руках?
Приглядись – рядом совсем пылает огонь.
Почему получается так –
Трудно сделать единственный шаг.
И к огню, замерзая, не сметь приблизить ладонь?..
23 декабря 1991 г. Понедельник
Медленно закипает зелье ночи бессонной.
Сказками ворожит лекарь великий – Баюн.
Знать, я сам болен, коль с придыханием, в горло
Выходит мелодия голоса на радугу струн.
А из замшелых щелей, извиваясь, как вьюн,
Лезут погреться вздохи тысячи Лун
Под свет сиротливый новой молочной Луны,
Лилией белой плывущей по озеру тьмы...
Черным набухли комнаты до потолков,
Застрекотала земля и заухал лес.
Ветви деревьев в кольчуге почек-шипов
Вытянулись, ровняясь в рати небес.
И привидение, с умыслом или без,
Промелькнуло кометой, показало всем хвост, под отвес
Покатилось и скрылось, глаза обожжа темнотой.
Твердь размякла и слилась воедино со мной...
Здесь никто и ничто, пустота распахнутых глаз.
Здесь отсутствие ветра, отсутствие мыслей и чувств.
Хоровод чудных слов вокруг бессмысленных фраз
И величье Маэстро наясно каких искусств.
Без него вы мертвы. Он прекрасно обходился без вас,
Как пастух свое пестрое стадо исправно пас,
На жалейке играл, забавлялся со Звездным Псом,
И Крылатых Коней кормил щавелем и овсом.
Не украсть и цыганам лихим такого коня.
Не купить, хоть по миру пойди. Да и кто вам продаст?
Его быстрые ноги подкованы сыном огня,
По дороге летят, разметая Вселенной пласт.
В его гриве серебряной Солнца и ленты горят,
На узде колокольчики пляшут и рьяно звенят.
Он накупан в струях молочных рек
На кисельных лугах. И белее, и чище, чем снег...
Может, именно этого снега ждала ты,
С нетерпением глядя на Север, когда я весь – Юг.
Может, именно конь этот нужен, чтоб, минуя преграды,
Нам вдвоем улететь? Мечта лишь? А вдруг?!
Мы так долго учили язык касания рук!
И так долго ловили каждый шорох и звук!
Пусть нас прочь унесет из мест колдовских этот конь, -
Он безбоязно может пройти сквозь огонь.
Вылечит нас лишь огонь...
26 декабря 1991 года. Четверг.
Ощущается присутствие чего-то странного:
Может, взгляда пристального. Может, счастья нежданного.
Может, встречи случайной. Иль непрошенной тайны.
Или слова откровенного, искреннего.
Ах, вы тайны чужие, непрошенные,
Своей тяжестью огорошившие.
Словно камни на дне, вы лежите во мне,
Мхом забвения жутко заросшие.
Как опасны слова искренние.
Разлетаются брызгами-искрами…
И искры слабый жар может вызвать пожар,
Сдетонировать пушечным выстрелом…
Ощущается присутствие чего-то странного…
4 мая 1992 года, понедельник
Ноет в груди... что ж такое на этот раз?
Чертов весенний сквозняк – у сердца бронхит...
Вилами по воде дарованный шанс
Выйти мишенью. Мальчик, стреляй, пусть пронзит
Метку стрела, вскрывая артерии буден.
Бубен звенит, шорох платьев и стук каблуков!..
Вязкий, тягучий, но всем полюбившийся студень
Тает водой. А уж там и вино приготовь...
Трещины спекшихся губ
Заждалися, измучались жаждой.
Не до глоточков. Все залпом, до дна!
То ли любовью убит, толь пьян я мертвецки? Не важно...
Страшно – а как бы вдруг мимо подула Весна?
Нет, пока рядом ты здесь – я останусь здесь тоже.
Не исчезай! Мне с тобою так хочется ЖИТЬ!
Плоть мою червем гложет, гложет и гложет
Желанье любить, любить и о всем позабыть!..
Да, все не так, как хотелось. Ни так и не эдак.
Как м посмели стерпеть и предать уже врозь
Самих себя? До крайних, до меченных меток
Счастье мое от меня, дурака, забралось...
Младенческий лепет почти распустившихся листьев.
Сочится с набухших сосков дождей молоко...
Ах, как хочется быть снова юным и чистым!
Но мы лишь старея, живем. А живых, ох, любить не легко...
Особенно тех, кто не знает и сам, чего хочет.
А если и хочет, то уж неприменно – Любви!..
Так дай же Любви! Ничто и не нужно мне больше.
А нет – так не мучь и тихонько тоской удави...
Но где ее взять? Одну на всю жизнь, да такую,
За ради которой не жалко сгубить эту жизнь?
Всю ночь напролет голубь с голубкой воркует,
Да поутру кто-то из них все же выберет высь...
Как в сети ветвей запуталось крыльями небо,
Запутался я в ловушке календарей.
Еще один сорванный день. Да я их вырвал бы все бы
За радость узнать, что моя сдьба стала твоей!..
Так сделай же выбор. Увы, но его сделать нужно.
И нужно отречься от вся... или лишь от меня.
А, может быть, просто я этой весною простужен
И, мучаясь сам, тебя тоже мучаю зря?..
Ну, нет! У тебя-то должно получится!
Как будто губами, ты сердцем лови же, лови
То, ради чего ты в муках сумел повториться –
Любовь. Так дай же любви! Лишь любви...
8 декабря 1991 года. Воскресенье.
D G A D, G C D B.
Ты напоминаешь мне, что есть тихие реки,
теплые волны, песок и ветер.
Ты меня убеждаешь в том, что мы все те же,
лишь немножко подросшие дети.
Мне нравится ворожба твоих слов, мне хочется верить,
Что мы не за что не в ответе.
Я рад представить, что мир таков, каким его отражаешь ты.
Я попал в твои сети,
О, чистая заводь,
В которой никто не боится плавать.
Лаская меня, шепчет: «Останься здесь навсегда»
Чистая, чистая вода…