* * *
На полустанке обветшалом креозот и пыли запах,
Вдалеке слышится гармони пряный звук.
Довоенный трудяга паровозик по рельсам чих, пых, чих…
Через поворотный круг ползет в отстойник.
Цветут в округе черешни, вишни, сирень благоухает,
На крыльце котенок от солнца разомлел.
Папироску курит дед, кашляя с надрывом и вздыхая:
«Моргнул глазом, восьмой десяток разменял.
Я не люблю, когда жалеют без видимых на то причин,
Божьей твари буду рад, тиканью часов.
Отдыхаю в их тиши от мрака бездны, боли и кручин,
Неравнодушие,- основа всех основ».
На полустанке обветшалом креозот и пыли запах,
Показался вдали полуденный экспресс.
Ресторан гудит: жигало гуляет,- сукин сын, повеса,
Незнаком с заповедями, насквозь лицемерием пропах.
«Оборванец держи рублевку» - кричит, почесывая грудь!
«Благодарствую, сыт я»,- слышится в ответ.
«Мне от жизни многого не надо, я доволен, вот в чем суть.
Ступай с Богом, пока цел, вот тебе совет».
Засипел, побагровел, яростью набычился детина:
«Не боишься? Как муравьишку раздавлю!»
«Не боюсь»,- дед в ответ, есть на то причина:
«Свое пожил, по пустякам размениваться я не люблю».