Когда я спою все песни, которые смог сочинить,
и ссыпется, разом треснув, жизни моей финифть,
и с нею спадут, скукоживаясь, краски перипетий,
я, себя подытоживая, вспомню гриновский стих
о водопаде, мылящем камни моей реки...
Тихо звук первый вымучу в стиле его строки.
Зыкнет струна басовая. Зурной отзовутся тонкие,
смерть мою густопсовую хрястнув по перепонке,
жизнь мою авантюрную, что не ценней опала,
провинциальным ноктюрном в уши Богу упала.
И когда вместе с песнею
хлынет ртом кошениль,
я, закашлившись, с пеною
сглотну агонную гниль,
и с тем елеосвящением,
что дарят когти орла,
Сойду с лихого крещендо
в мир, где клубится мгла...
Рожденный един во прахе, во прахе и кончит дни.
Сияющим амфибрахием, друг, меня помяни.