Ты вошел в мою жизнь так стремительно, так уверенно,
Как не ходят к друзьям: вдруг не звали, устали – мало ли.
Честный ты сделал вид, будто все до тебя здесь проверено,
Тихим маршем – раз, два – на пороге. Снега и растаяли.
Обнажилась вся жизнь, скинув скучную рясу смирения,
И распутницей юной, готовой на всякую ересь,
В окружении рифм, вмиг вплетенных в слова откровения,
Понеслась она прочь, возбуждая, пленяя как вереск.
И на хор голосов с хрипотцой (так мудрее/правдивее:
Дым над спинкою кресла – верный ли образ разума?),
Догоняющих вечным «фальстарт», «Ваши ноты фальшивые» -
Отвечали поставленным голосом, броскими фразами.
Регулярные вдохи и выходи стали банальными,
«Бог ты мой!» восклицала я искренне, часто, естественно,
А шкала восприятия мира стала двухбалльною:
Где ты есть – ураган, без тебя – неприлично мне девственно…
А сейчас – только взгляд внутрь тебя на одной фотографии
(Мы не станем искать виноватых, кричать: «Он палач»),
Там улыбка моя так несносно правдива, там нет эпитафии;
Столь счастливая, – и некому сказать тебе: «Не плачь».