Сидит напротив. Лет двадцати пяти. Черненькая, с хвостиком, глаза шоколадные. Сидит среди спокойно-обреченных и пульсирует, борется изо всех сил с проклятыми слезами, а они дышать не дают... Все, сдалась, поплыла... Не злится, просто плачет. Обидел. Не понимает, за что...
..............
Невидящие глаза вокруг начинают замечать... Смотрят... Ей стыдно, провалиться бы... Встаю, закрываю спиной. Ну не знаю, как смогу... Где-то слышала или читала... Короче, поехали: смотрю в черное окно вагона на отражение ее затылка-хвостика, дышу в ее ритме... Замедляю... Подчиняется... Говорю мысленно много всяких слов, ну... ясно - каких... сколько минут, не знаю, ощущение... что долго... Проверка, заглядываю в лицо. Отрешенно - задумчивое... Глядит в одну точку, слез нет. Снова - в затылок... Моя станция. Ну, как ты? Улыбается(!) Совсем-совсем капельку. Слабенькая, еле заметная, с глазами вычерпанными, но это улыбка(!)... И вздох... Хороший вздох.
...............
Ну я пошла. Она не знает. Пусть не знает.
Сидит напротив. Лет пятидесяти. Спортивная. Серебристая стрижка. Руки ухоженны.
Сидит, как все. Вдруг... судорога по лицу, морщинки множатся и... слезы... тяжелые... привычные. Быстро так, по щекам, с подбородка и на шейный платочек. Она не борется, она их пережидает. Не дергается, не лезет за платком, не стыдится, вообще не принимает в расчет спокойно-обреченнных. А никто и не видит. И я... не подойду к ней. Ушел. Не к другой... Не поможешь. Она сама. Она знает - как. Уже умеет с этим жить и намерена жить. ... Отхлынуло. ... Открыла глаза. Они серые. Вздох... Нормальный вздох.
................
Смотрю украдкой. Учусь. Она не знает. Пусть не знает.