Бездомна любовь,
бесконечен обман,
и вспомнится вновь
этот старый диван.
Покрытый портьерой
в полуденный час,
с усмешкой Венеры
он смотрит на нас.
Привычно расправлены
жёсткие складки,
объятья твои
бесподобны и сладки.
И только глаза
закрываю тревожно,
волшебно, греховно,
и просто, и сложно...
В чужом интерьере
завяла сирень.
На смятой портьере
внезапная тень...
Не раз и не два
раздвигали диван,
и были слова
про любовь и обман.
Должно быть, смотрели
глазами в глаза,
и также не смели
об этом сказать.
Греховная тайна,
греховный обман,
и знает об этом
лишь старый диван.
А старые шторы
помялись давно,
закончены споры,
уже не смешно.
Лишь очень печально,
что старый диван
хранит свои тайны,
любовь и обман.
Он мог бы, конечно,
мне всё рассказать,
но он, к сожаленью,
умеет молчать.
С усмешкой Венеры
в глаза мне глядит -
у старой портьеры
подавленный вид.
Усмешка Венеры,
чужие цветы,
помяты портьеры,
умчались мечты.
Сомненья и споры
уже ни к чему,
и старые шторы
я молча сверну.
Задремлет на время
усталый диван -
тяжёлое бремя
любовь и обман.
Его очень скоро
раздвинут опять,
и будет под шторой
он тихо стонать.
Хотя это всё
и привычно ему,
и больше не спросят
его - почему?
И больше не спросят
его ни о чём.
Кончается осень,
смеркается днём.
И мятые шторы
не так уж видны,
и глупые споры
уже не нужны.
Здесь взрослые люди
без детских затей,
здесь больше не будет
незрелых речей,
ненужных вопросов,
непрошенных слёз,
измученных вздохов
и горестных грёз.
Желанье и страсть
знает старый диван,
а что за напасти -
любовь и обман?
Не надо судить
и не надо прощать,
не надо любви
никому обещать.
Не надо лелеять
пустые мечты,
не надо смотреть
на чужие цветы.
Прощайте же, шторы
и старый диван,
сомненья и споры,
любовь и обман.
***