ПЕСНИ XII ЛЕГИОНА
Предисловие редактора
Проводя в прошлом, 19...., году, раскопки в окрестностях г. Кельна, на месте стационарного лагеря дислоцированных там в первые столетия нашей эры римских легионов, наша группа обнаружила остатки весьма примечательного здания.
Судя по всему, в те далекие времена оно представляло собой нечто вроде нашего клуба или дома офицеров (если здесь допустимы такие аналогии). Совершенно четко определяются библиотека, банкетный зал, термы. Одна из комнат, на стенах которой кое-где сохранились надписи, рассказывающие о боевом пути легионов, квартировавших в этом лагере в то или иное время, являлась, видимо, подобием музея боевой славы. Это подтверждают несколько обнаруженных в ней легионных орлов и значков когорт, очевидно, представляющих собой копии реальных (настоящие орлы и значки, как знамена части, считались святыней и ни в коем случае не могли быть брошены в таком месте).
При тщательном осмотре бывшей библиотеки был обнаружен хорошо сохранившийся свиток, содержащий некоторое колическтво песен и стихов, связанных с жизнью XII Молниеносного легиона. Значение этой находки трудно переоценить - аутентичные источники такой древности вообще огромная редкость, а проливающие свет на подробности повседневной жизни легиона, быт и нравы, к тому же составленные ее непосредственными свидетелями и участниками, а не рафинированными историками из столицы - практически неизвестны. Кроме того, свиток снабжен пометками и комментариями составителя (не автора!) - одного из старших офицеров легиона.
Несомненно, все вышеуказанное вполне объясняет наше желание представить перевод сохранившейся части свитка вниманию читателя, как историка, так и неспециалиста, - каждый обнаружит здесь для себя массу интересного, начиная с особенностей совершенно неизвестного доныне фольклора и официальной поэзии римской имперской армии, кончая забавными параллелями с военными реалиями всех времен и народов.
При переводе мы позволили себе некоторые вольности в части римской военной терминологии и официального титулования императоров, чтобы сделать текст более понятным широкому читателю.
Вступление
Императору Цезарю Домицию Аврелиану Августу слава!
После долгих лет, поведенных под ярким солнцем Иберийского полуострова, где я был одним из помощников легата X Сдвоенного легиона, здешние холодные и унылые места, покрытые бесконечным лесом, кажутся мне преддверием подземного царства. Тем не менее, последнее время я вновь обрел спокойствие службы, отдавшись выполнению новой для меня задачи. Будучи назначен заместителем легата XII Молниеносного легиона, я получил указание командира сосредоточить усилия на воспитании и поддержании боевого духа солдат и командного состава легиона, в последние годы изрядно распустившегося (не без влияния нескончаемых бед, обрушивавшихся на государство до начала правления нынешнего императора). Несмотря на новизну задачи (в Дальней Испании мне была вверена в первую очередь боевая подготовка конницы), я взялся выполнять ее, как и положено римлянину и солдату в седьмом поколении.
По прошествии года с чистой совестью могу утверждать, что, хотя и не удалось добиться возрождения древних доблестей (да и вряд ли это возможно в наше развращенное время), но боевой дух и дисциплина подразделений легиона окрепли, активно ведется боевая учеба, давно не происходило серьезных нарушений, которые приходилось бы карать строже, чем несколькими десятками ударов розги.
Сейчас здесь, на берегах Рейна, осень, идут дожди, и я сижу в своей палатке, разбирая найденный в ходе одной из проверок и отобранный у военного трибуна союзной кавалерии свиток со стихами и песенками, которые в разные годы декламировались и пелись в легионе. Сначала я хотел строго наказать молодого офицера за хранение и распространение книжки, где, наряду с гимнами, получившими официальное одобрение высших лиц Империи, содержатся похабные песенки солдат и разудалые стишонки, сочиненные юными офицериками, отрицающие всякое уважение к старшим по возрасту и званию. Поразмыслив, однако, понял я, что есть в книжке немало ценного, даже в несколько вольных строевых и бивуачных куплетах, певшихся много лет назад солдатами и центурионами, которые покоятся сейчас в сирийских песках, у меловых скал Британии, в лесах и болотах за Рейном.
Эти стихи и песни (будучи надлежащим образом отредактированы и снабжены доходчивым комментарием, исключающим неверное или вредоносное толкование) могут быть прекрасным воспитательным средством для малочувствительных к простым словам (а, впрочем, и к розге тоже) молодых новобранцев, напоминая им о традициях, героях и событиях из истории славного XII легиона, орлы которого гордо реют уже более двух с половиной столетий.
Коротая долгие зимние вечера, я осмелился приступить к этому сложному труду, завершив который, предлагаю отредактированный и прокомментированный список, озаглавленный “Песни XII легиона”, на рассмотрение командующего, легата Луция Корнелия Аквина. Отмечу, что даже в тех редких случаях, когда мне были доподлинно известны имена авторов, я не указывал их, полагая, что сейчас песни и стихи, вошедшие в сборник, принадлежат всем офицерам и солдатам доблестного XII легиона.
Колония Агриппина, от основания Заместитель легата XII
Города год 1025, второй день после Молниеносного легиона
октябрьских календ Гай Квинтилий Квиринал
Официальный гимн XII Молниеносного легиона
Слава тебе, легион, наша гордость, наш дом и отчизна!
Не посрамим никогда мы твое знаменитое имя,
Что знаменосцы вздымают в руках от Дуная до Нила
Над золотыми значками когорт, не познавших позора.
Пусть убегают враги - все равно никуда им не скрыться,
Молниеносным не зря легион наш издавна прозвали.
Поздно дрожать и укрытья искать, как пугливая серна, -
Словно Фемиды клинок, не даем и не просим пощады.
Пусть твоим гордым орлам вечно Митры сопутствует помощь,
Где б не пришлось нам бывать по велению Римской державы,
Что распростерлась от Скифов до вод голубых Океана
Под благодетельным скиптром и бдительным Цезаря оком.
Императору Цезарю слава! Слава! Слава!
Комментарий Квинтилия Квиринала
Этот гимн дарован XII легиону в середине правления императора Нерона. Он был сочмнен одним из приближенных Цезаря и лично им одобрен на заседании Малого Совета. Причиной того, что один из многочисленных легионов Империи удостоился столь высокого внимания, является личность упомянутого приближенного, который некоторое время служил в легионе при императоре Клавдии и изрядно обогатился во время войны в Британии. В указанное время он пользовался влиянием на Цезаря, который,как всем известно, был большим знатоком и поклонником искусств. Одно время Нерон собирался даже созвать комиссию поэтов в целях написания и утверждения официальных гимнов для всех легионов Империи, но ему помешали известные бедственные события. Некоторые утверждали даже, что автор гимна - сам Цезарь Нерон, который из скромности приписал свое творение приближенному. Знатоки отрицают это, ибо скромность не принадлежала к числу многочисленных добродетелей императора, и столь громкозвучные строки непременно опубликовал бы под своим именем тот, кто считал честью для себя играть перед публикой на кифаре. Истинный автор гимна погиб вскоре после его утверждения, загубленный, как и многие в то время, не виной, а непомерным богатством - заманчивой мишенью доносчиков.
Ода Молниеносному
Я бы хотел умереть под твоими орлами
В час, когда гаснет светило над полем кровавым,
Над головами кружатся голодные птицы,
А под ногами земля превратилась в болото.
Да, словно Янус, двулика любая победа,
Вам ли не знать это, братья мои по оружью?
Много ночей вы встречали в свирепой погоне,
Где оправдали свое благородное имя.
Наша семья боевая, двенадцатый Молниеносный!
Сердце ликует, - я вижу и вал, и палатки.
Разум твердит, что из отпуска я возвращаюсь, -
Знает душа, что вернулся домой из изгнанья.
Комментарий Квинтилия Квиринала
В легионе считается, что ода сочинена молодым офицером, который, покинув родительский дом, получил должность в XII Молниеносном, во времена Флавиев стоявшем в Сирии. Не прослужив и месяца, юноша погиб в одной из небольших стычек с какими-то разбойниками, против которых после Иудейской войны и некоторого ослабления центральной власти, вызванного скоротечной насильственной сменой четырех императоров приходилось постоянно осуществлять карательные акции. Я склонен здесь верить не молве, а запискам одного из моих предков, который несколько лет служил в XII легионе младшим офицером при божественном Траяне. Выйдя в высокие чины, он много лет спустя побывал в лагере Молниеносного с инспекторской проверкой (уже в начале правления Цезаря Марка Аврелия) и от кого-то услышал это стихотворение, которого не знал в молодые годы. В его записках приведена последняя строфа оды, произведшая большое впечатление на старика. Предок мой утверждает, что написана она была незадолго до кончины божественного Адриана центурионом из простых солдат, преисполнившимся высоких чувств после производства в чин примипилария в награду за пятнадцатилетнюю беспорочную службу. Не вижу ничего удивительного в том, что по прошествии полутора веков ода приписана юнцу, а не поседевшему в боях ветерану: в отношении к воинской доблести и родной части оба они - молодой офицерик и унтер, выслуживший вместе с первым офицерским чином вечную мозоль от шлемного ремня на подбородке, сентиментальнее сопливой девчонки, воркующей над своими кроликами и голубями. Кроме того, в пользу авторства центуриона, человека не очень образованного, говорит перекличка с официальным гимном легиона, доходящая местами до прямого заимствования.
Песня десяти когорт
Сдвоить ряды, за спину щит!
Камень дорог под ногами звенит.
Там, за холмом, розовеет восход.
Вышли из лагеря десять когорт.
Ну-ка, ребята, шире шаг!
Пусть пробует речкой прикрыться враг.
Кавалерия - вплавь, прочие - вброд!
Вода не задержит десять когорт.
Солнце с ветром обсушат нас,
Утро прекрасно, и радует глаз,
Как в ожиданьи команды “Вперед!”
В линию строятся десять когорт.
Все в атаку! Они бегут,
Дело закончилось в десять минут.
Доволен легат и победой горд.
Поредели, правда, десять когорт.
Идем за море, в пасть Судьбы,
По зову чести, по звуку трубы.
Галеру качает, и через борт
С тоской перегнулись десять когорт.
Стали на якорь, - вот дела!
Здесь никогда не бывает тепла?
Но даже в Британии порт есть порт, -
Пошли по борделям десять когорт.
Заступ в руки - скоро закат.
Свой дом, как улитка, носит солдат.
Мы выстроим лагерь, а позже - форт.
В грязи по колено десять когорт.
По палаткам! Чарки на стол!
Этот поход ты достойно прошел.
Вот еще один отслужили год
Молниеносного десять когорт.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Одна из любимейших песен легиона, с рваным варварским ритмом и рифмами, носит на себе явный восточный отпечаток. Принадлежит, видимо, к числу самых старых легионных песен, и поется всеми и всегда - от высших офицеров до последнего обозника.
Официальная строевая песня XII легиона
Синей ниткой слева вьется речка,
В небеса уходят справа горы,
Мне дарила девушка колечко
На зеленых берегах Босфора.
Припев
Никогда в боях не уронили
Мы величья римского народа,
Не считаем пройденные мили,
Не жалеем прожитые годы.
Цезаря приказу мы послушны,
В сотый раз уходим на чужбину,
К побежденным мы великодушны
И блюдем стальную дисциплину.
Припев
Счастье боевое улыбнется,
Солнышко покажется из тучи.
Девушка от радости смеется,
Как весенний шаловливый лучик.
Припев
Комментарий Квинтилия Квиринала
Эта песня не очень прижилась в легионе, хотя и является официальной. Она не очень стара, написана примерно во время правления божественного Антонина в связи с тем, что после одной из инспекций (бич любого командира) наверх было доложено об отсутствии у XII легиона официальной песни и исполнении им на смотрах песен неподобающе вольного содержания. Наверное, именно из-за насильственного внедрения она и не приобрела расположения солдат, что же до офицеров, то они откровенно смеются над наивной бравурностью и неудачными стилистическими оборотами - обычным следствием писания стихов по заказу.
Строевая песенка солдат
Цезарю на славу, на горе неприятелю,
Мы весело идем к неприличной матери.
Хор: Солдатская судьба - Империи дороги,
До задницы на них стаптываем ноги.
Пободрей держись, печатай шаг старательно, -
На нас центурион посмотрел внимательно.
Хор: Город весь сегодня собрался на параде,
Во пе’рвых рядах - разряженные... дяди!
Денег нет,- глазей, ведь тоже развлечение,
Нам легко в бою и тяжело в учении.
Хор: Самой замечательной армии в Европе
За несколько минут накладем по шлемам.
Легион, вперед! Ура легату нашему!
Все рыло у него шрамами раскрашено.
Хор: Обеспечит он всегда полную победу,
Если только не упьется за обедом.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Песенка происходит от тех непристойных, часто оскорбительных для военачальника и окружающих куплетов, которые распевались солдатами триумфатора во время шествия, чтобы уберечься от злого глаза. К сожалению, она часто предпочитается официальной песне и поется даже на парадах в присутствии самых высокопоставленных лиц. Должен сказать, что легион в парадном строю, исполняющий такое безобразие, выглядит трагикомически, и потому многие начальники бесплодно тратили силы для уничтожения прискорбного пристрастия солдат. Упрямство легионеров очень трудно преодолеть в том, что они считают делом чести; все, чего удалось добиться, - чтобы эта песня исполнялась на торжественных мероприятиях только после официальной строевой.
Походная песня союзных когорт
Со всех Империи концов
Собрались мы сюда,
Ты бесшабашней молодцов
Не встретишь никогда.
Шайтан и демон из пустынь,
Лесной германский черт
Бледнеют, коль с цепи спустить
Союзных пять когорт.
Давай знакомиться с тобой -
Есть время до утра.
Садись и эту песню пой
У нашего костра.
В бою не думай уцелеть -
Как раз и пропадешь.
Ты должен пить и должен петь
И жизнь не ставить в грош.
Тогда до адовых ворот
Ты будешь молодым,
И смогут наши пять когорт
Признать тебя своим.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Несмотря на некоторую вольницу, царящую среди бойцов союзных когорт (пять когорт пехоты и четыре алы кавалерии придано XII легиону), это настоящие солдаты - стойкие, отважные и неприхотливые. Я четыре года командовал союзниками в Африке, где служил военным трибуном VI Победоносного легиона и с тех пор сохранил любовь к этим людям, для которых лагерь в любом уголке Империи - дом, а место, откуда не видно частокола - чужбина.
К другу
Где еще мне найти такого друга,
Чтоб со мною пошел в любое пекло,
Ни здоровья, ни жизни не жалея,
Не печалясь о том, что будет после?
Мы с ним встретились в Галлии косматой
И с тех пор (а тому уже три года)
Неразлучны в походе и на дневках,
В шумном городе и на поле брани.
Беспокоен я нынче среди пира:
Здесь тепло, и царит кругом веселье,
А товарищ один в своей конюшне...
Кто пшеницы ему насыплет в торбу?
Я отрежу кусок лепешки мягкой
И тихонько уйду на время с пира,
Угощу и старательно почищу,
Не забуду проверить все подковы.
Мне нигде не найти такого друга.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Стихотворение сочинено достаточно давно (когда я был очень молод и начинал службу в конных частях V легиона “Жаворонки”, все мы знали его наизусть). Оно приведено здесь, хотя и не является собственным достоянием XII легиона, ибо верно отражает чувства, питаемые каждым настоящим кавалеристом к боевому коню. Правда, насчет ухода с пирушки автор немного перехватил, - нормальные люди делают это заблаговременно.
Маршевая песенка вспомогательных центурий
Саперы:
Сегодня мы болота гатим,
А завтра выроем подкоп,
Врагу бессовестно нагадим,
Нашлем пожар или потоп,
Фортификации построим,
Пробьем в скале подземный ход,
А если скажут, - мы устроим
От Стикса в Рим водопровод.
Артиллеристы:
Проверь канат у катапульты,
Впрягай волов в большой таран.
Да бросьте к черту этот куль-то, -
Пошла веселая игра.
Начальник нашего зверинца
Уже махнул своим платком,
Онагр гостинец за гостинцем
Швыряет в свеженький пролом.
Штабная центурия (медики, ветеринары и писари):
Над нами, скажем по секрету,
Не смейтесь - будьте поумней:
Кто будет вам давать монету,
Кто будет вам лечить коней?
И воевать умеем, милый,
Не помнишь если - запиши:
За морем кровью все чернила
Мы смыли дочиста с души.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Во время смотров песенка вспомогательных центурий поется ими самими после официальной и неофициальной строевых песен и служит как бы их продолжением. Считаю нелишним напомнить здесь, что артиллерийский парк часто называют зверинцем из-за общераспространенных названий боевых машин (онагры, скорпионы), а также из-за “звериных” собственных имен некоторых машин. Так, самая большая баллиста XII легиона называется “Тарантулом”.
Последний куплет содержит намек на событие, которое до сих пор греет душу писарям, хотя и произошло около ста лет назад. Несколько когорт нашего легиона были атакованы и разрезаны пополам пиктами во время перехода через болото. В месте удара находились солдаты (в этот горький день заслужившие, чтобы их так называли) штабной центурии. Они отразили первый натиск и выиграли для остальных несколько минут, которых хватило, чтобы придти в себя и утопить пиктов в болоте. По прибытию в лагерь центурию пришлось набрать заново, так как в живых остались два писаря и один фельдшер. Справедливости ради отмечу, что героизм этих почти гражданских людей мог оказаться бесполезным, если бы не раненый командир алы сирийской кавалерии, которого несли на носилках санитары. Он принял команду над ними и поддерживал некоторое подобие строя, пока не был убит стрелой из лука.
Песня вексиллариев
Мы ждем весны с начала сентября,
Считаем годы с самого призыва,
И пусть затухли первые порывы,-
Нам по колено горы и моря.
Мы отслужили полных двадцать лет,
Как будто кот чихнул, они промчались,
Вчера на нас начальники ворчали,
Сегодня нам до них и дела нет.
Ни в караул не ходим, ни в дозор,
Последнего приказа ждем спокойно,
Хотя уже давно пора домой, но
Подраться мы готовы до сих пор.
Развернутый для боя легион
Имеет фронт не меньше римской мили
Так много нас за двадцать лет убили,
А мы все чаще лезем на рожон.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Вексиллариями называются отслужившие двадцать лет солдаты, которые уже освобождены от повседневных лагерных обязанностей, но должны участвовать в боевых действиях.
Ода Британской стене
Никогда не забуду Стену,
Что надета на шею Британии
Как огромное ожерелье,
Словно строгий ошейник Империи.
Если нет три месяца почты,
Злая осень приходит с туманами,
А на марше щекочет ноздри
Опротивевший запах вереска, -
Стоит только взглянуть на Стену,
Это слово застывшее Цезаря,
И она тебя успокоит:
Рим живет, но находится за’ морем.
Мне в порту рассказал купчишка,
Что в дали невозможной, немыслимой,
Где не знают орлов легионных,
И откуда шелка караванами
Доставляют, есть больше стены.
Я его не ославил обманщиком:
Он не видел вал Адриана,
А с убогими что разговаривать.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Комментированию не подлежит.
Письмецо из Сирии
Ты знаешь, мой друг, география -
Очень забавная штука.
Пять лет провожал из Империи
День, там, где солнце садится
В зеленый простор Океана.
Теперь нахожусь больше месяца
На самом дальнем востоке.
Могу любоваться барханами
В розовом дыме рассвета,
Считая, что я - самый первый,
Кому отдавать посчастливилось
Честь восходящему солнцу.
Хотя ничего не изменится
(Если забыть про погоду)
В германских лесах бесконечных:
Палатки, знамена когорт,
Сигналы трубы, и лишь вал
Место твое отмечает
Всяческих карт достоверней,
Состоя из песка или дерна.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Обычно стихотворение относят ко времени божественного Траяна, когда Империя вела многочисленные войны и XII легион несколько раз менял место дислокации. В действительности эта датировка достаточно произвольна. Автор нигде не утверждает, что переведен вместе с легионом и просто излагает спокойно-меланхоличное отношение к гарнизонной службе.
С дунайских болот
Мы так близко от Понта,
Далеко от столицы,
Вонь лиманов дунайских
Надоела давно.
Моря мы не увидим,
Не услышим прибоя,
Крики чаек свободных
Не обрадуют нас.
Сядем мы под платаном,
Три солдата унылых,
Флягу выльем до капли, -
Цезарь будет здоров.
И пойдем по болотам,
Чтоб успеть до отбоя
Добрести до палатки,
Хоть не знаем, зачем.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Можно дать довольно точную датировку песни - вскоре после побед Императора Марка Аврелия на Истре, когда количество дунайских легионов впервые превысило число рейнских и тамошняя служба на некоторое время стала рутинной и скучной (чего может желать себе практически каждый солдат). Сечас легионы Паннонии могут вновь наслаждаться покоем после почти столетних непрерывных боев на границе, благодаря решительным и благодатным действиям Цезаря Домиция Аврелиана в нижнем течении реки.
Походные перебранки
Утро
- Не наступай на пятки, идиот!
Дойдем до речки - морду разобью.
- Что ты бормочешь - Митра не поймет.
Как будто угрожаешь воробью?
Но я пришел из “Жаворонков” к вам...
- Эй, что за разговорчики в строю?
- Ну, бля, дождались. Розги пополам.
- Вот это вряд ли... Подставляй свою.
День
- Вон, вон они, налево, за скалой!
Хреновый ты дозорный, старина.
- Эй, сосунок, беги скорей домой,
Скажи, что начинается война.
- Продержимся. Полмили по прямой
Мы отошли. Успеет доложить.
- Быстрей, придурок, становись спиной
К спине, а то, пожалуй, не дожить.
Вечер
- Темнеет. Приказали на ночлег.
Я молоток достал, давай забью.
Что?! Кольев нет? Да ты не человек!
Ведь обещал, что вечером убью.
- Перед отбоем надо бы пожрать.
- Садись, да перья отряхни, долдон.
Забудь про птичек и про номер пять -
В двенадцатый вступаешь легион.
Ночь
- Тревога? - Нет. - А что за херота
На койке у меня? - Да сапоги.
Мне целиться мешала темнота,
А ты храпел, - хоть из дому беги.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Пятый Алауда (“Жаворонки”) легион, к сожалению, не избег насмешек от солдат, имеющих счастье принадлежать к частям с более “мужественными” названиями. В серьезной обстановке, правда, вспоминают, что соседом иметь “Жаворонков” , которые достойно несут своих орлов чуть ли не со времен республики (простите каламбур старому кавалеристу), очень неплохо. Но в мирное время - постоянные скандалы и стычки. Совсем недавно я вынужден был строжайшим образом наказать четверых солдат двенадцатого легиона, которые напоили до бессознательного состояния центуриона “Жаворонков”, а потом обваляли его в перьях и таскали по рынку на волокуше, пытаясь продать, как дичь.
Об удачах и неудачах
Я в лагерь возвращался под хмельком
И у ворот был схвачен патрулем.
На нарах полежу, но лишь ничком -
Сидеть смогу, пожалуй, завтра днем.
Наутро все отправились в поход,
В засаду угодили - и финал!
Не в первый раз на пользу мне идет,
Что ночь я на губе проотдыхал.
Сегодня мне изрядно повезло:
Лаису погулять уговорил,
Хотя не меньше месяца прошло,
Пока ей, наконец не угодил.
Наказан я победою своей.
Лаису встречу - сильно огорчу.
Год потерял у бабок и врачей,
В сортире плачу, на судьбу ворчу.
Не сосчитать удач и неудач.
Вот, например: мне сорок пять - беда!
Зато теперь не позовет трубач,
Я с армией прощаюсь навсегда.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Узнай я имя сочинителя, он бы не смог сидеть гораздо дольше, чем жалкие несколько часов.
Песенка похоронной команды
От Сирии до Рейна из вражеских племен
Крошили угощенье для галок и ворон.
Но это нездорово и портит общий вид, -
Команде похоронной прибраться надлежит.
Взяли! Не зевай - ворочай осторожно.
Здесь без привычки работать невозможно.
Зачитаны приказы, - назавтра будет бой.
Героем или трупом рискует стать любой.
Не нужно нам с тревогой ждать утренней зари,
За то, что ты могильщик, судьбу благодари.
Вечер наступил - пора заняться делом,
Следует начать, покуда не стемнело.
Мне вслед они плюются и зажимают нос.
Да ради бога, дурни, - я это перерос
И знаю: через месяц, неделю или год
Не вы меня зароете, а наоборот.
Выпьем! Не дрожи и не пролей оплошно.
Здесь без бутылки работать очень сложно.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Тон песенки не может вызвать у солдата ничего, кроме отвращения, но я все же решил привести ее как в своем роде характерную. У меня есть подозрение, что написана она каким-то шутником из молодых офицеров, потому что занимающиеся этой тяжелой и неприятной работой пожилые обозники - угрюмые и тупые люди, совершенно безграмотные. Крайне удивительным кажется, чтобы кто-то из них мог сложить хотя бы такие вирши.
Отрывки
I Надпись на рулевом весле
Смотрю уныло в воду за кормой,
Сморкаясь, разбиваю отраженье
Свое. Неделя, как пора отплыть домой,
Но полный штиль кладет запрет движенью.
II
... А штурмовая лестница трясется,
И нас с тобой от ужаса тошнит.
На стену кто-то первым заберется...
III Надпись на стене гауптвахты
Сдесь нет вина, и пиво, как моча,
У лагеря вчера ходил медведь.
Чтоб по утрам с похмелья не болеть,
Трактирщика побили сгоряча.
IV
В Сирии снег очень дорог,
На Севере - вредоносен.
Германских туманов морок
Пачкает ветки сосен
Словно белесый лишайник...
V Надписи в караульном помещении
Va Кошмарный сон центуриона:
На плацу лежит ворона,
Никто ее не убирает
Третий день. Она воняет.
Vb Любимый сон центуриона:
Летит над лагерем ворона,
Солдаты с копьями встают,
Вороне гадить не дают.
VI На свитке “Записок” Цезаря из офицерской библиотеки
Хотя на улице темно,
В глазах оранжевые пятна.
Но, книгу не вернув обратно,
Идти в поход запрещено.
VII Из записной книжки командира легковооруженых
Выпадает иногда приятный случай
С возвышенья поплевать врагам на шлемы.
Повезет, так сделать что-нибудь такое -
Не напишешь никогда в приличной книжке.
Удается это редкое веселье,
Если наглухо мы заперты в осаде,
И противник суетится под стеною, -
Не бывает счастья без изъяна.
VIII На прикладе ручного скорпиона (разновидность арбалета - ред.)
Для Сиракуз Архимед многосмертные делал машины,
Я в математике слаб, чисел слагать не могу.
Из скорпиона свово тем не менее я попадаю
С доброй полтыщи шагов прямо в нахмуренный лоб.
IX Приметы
Если пиво пьешь из шлема,
То повторишь участь Рема.
Коли пьешь вино из кружки, -
Соберутся все подружки.
Воду из реки лакаешь -
Ты в походе пребываешь.
Вышли строем в чисто поле -
Горьких слез напьемся вволю.
Комментарий Квинтилия Квиринала
Все, озаглавленное “Отрывки”, попало в мои руки случайно. Проверяя караулы, обходя палатки и беседуя с солдатами, я пополнял этот раздел. Если служба моя здесь продолжится еще несколько лет, то данная рубрика моего скромного труда, несомненно, расширится.