Три мушкетера – на самом деле четыре –
жили и не тужили, в войне пребывая и в мире.
Русская классика ни при чем, но французский классик
был полукровкой и бабником, значит, здрасьте,
улица Вожирар, коромыслом обнявшая место,
где королева шотландцев встала уместно
в круг среди прочих красивых мраморных теток,
с голубем на голове. Далеко уплыла я что-то
от Вожирар. Д’Артаньян был горячим гасконским парнем,
бесперечь дрался, и лавочницу вельми гарну
сильно любил, но она померла в расцвете.
Ужас, что за романы читали русские дети!
У д’Артаньяна был старший друг – Арамис-святоша,
вот и вернулась на Вожирар, теперь уж не брошу,
буду ползти по ней, распахнувши карту,
старый дом Арамиса искать в азарте,
Шлиманом буду мнить себя – следопытом,
он раскопал Илион, да не лыком шиты
русские бабы, чего-нибудь мы отыщем –
бусики, шарфики яркие, туфельки или пищу,
кстати, пора подкрепиться – круглится пицца,
пахнет, собака, пристраиваю свои ягодицы
на уголок некрепкого стула, и, тыча пальцем
в строчку меню, мечтаю – а вот бы сальца,
но подают шампиньоны с кусками зеленого сыра,
ем, а куда деваться? Становится сыро,
звезды-мухи засиживают французское небо.
Выпью вина, потешу озябшее нёбо,
евро – пол-литра, анжуйского бы хотелось,
ну, да не буду деньгами сорить без дела, а тело,
просится в люлю, искать Арамиса не хочет,
ночь, говорит, на носу, а какие, блин, ночью
здесь мушкетеры? Одни пропащие тетки
с голыми сисями, в черных тугих колготках.
Ах, Вожирар, я вернусь когда-нибудь позже,
с тою же картой, азартною той же дрожью,
буду искать тут свое мушкетерское детство,
и доиграю папашей Дюма сочиненное действо.