Один мальчик очень хотел быть хорошим. Нормальный такой мальчик, с нормальной такой фамилией - Донкин. Да и желание-то у него, строго говоря, вполне себе разумное было: все мамы, папы, бабушки и дедушки в один голос с измальства твердят нам, что, вот, будешь хорошим, и все у тебя будет хорошо. Не сказать, чтобы мальчик уж очень наивным был и в родительские сказки сильно верил, но одно он для себя усвоил крепко - быть хорошим выгодно! Это приносит всяческие бонусы. Ну там, шоколадные конфеты без праздничного повода, мелочь на карманные расходы вне графика и прочее, и прочее... Сами все знаете!
И вот в один прекрасный (Хотя какой, к черту, прекрасный! Лил дождь со снегом и, вообще, было, как всегда, мерзко) мальчик перестал просто хотеть быть хорошим, а принял твердое, как кремень, решение - быть хорошим! Но не просто быть, а быть хорошим ДЛЯ ВСЕХ! Приняв сие судьбоносное решение, Донкин утомленно откинулся на спинку дивана. Дальнейшая жизнь рисовалась исключительно в радужных тонах. И так он размечтался, что задремав, даже слюну из уголка рта пустить успел, но тут... тут в дверь позвонили...
- Кто там? - вежливо и все еще благостно спросил наш мальчик.
- В общем это... Меня тут прислали... Ты это... должен меня сделать, - сдавленный голос из-за двери не обещал ничего хорошего.
- Чем могу помочь? - Донкин, широко улыбаясь, распахнул дверь так, что аж косяк крякнул и пыль посыпалась. На пороге оказалось взлохмаченное существо в растянутом свитере и сильно потертых джинсах. Грязные еще совковые кеды незнакомца плясали на коврике странный танец, пытаясь спрятаться один за другим, но в этом им явно мешали давно развязавшиеся шнурки. Донкин сделал широкий жест, и существо оказалось в квартире.
- Проходи, садись вон туда на диван, я тебе сейчас такой кофе забабахаю! Ты такого в жизни не пробовал! Тебе с коньяком? Хотя чего я спрашиваю! Такая погода! Одна ложечка выдержанного коньячку еще никому не вредила. Даже если ты за рулем! (Что, конечно же, сомнительно, но ведь я хороший мальчик, причем хороший для всех, и для него тоже). Вот попьем кофейку, а потом мигом решим твою проблему! Сделаю все, что в моих силах! - Донкин сочился радушием, как гнилой помидор соком.
- Да я в общем-то на минуточку. Не хотелось бы Вас... тебя... сильно беспокоить, но там, - существо сделало неопределенный жест рукой, - настаивают на том, что бы Вы... ты... ну... меня сделал.
- Постой! Ничего не понимаю! Что значит «сделал»? Давай-ка, ты не торопясь мне все расскажешь. Зовут-то тебя как?
- Чойса. - Существо нервно оправило рваную челку. - Я пришел оттуда. Вам об этом знать не обязательно. Вам обязательно сделать это со мной.
Донкину поплохело. Ситуация явно выходила из под контроля. Он сам впустил в дом сумасшедшего, который предлагает... Боже! Даже подумать страшно, что предлагает! К чертям летят все его мечты, его блестящая, пусть еще и не настоящая, репутация. Все к черту! Донкин удержал улыбку последним усилием воли. Может, еще все не так плохо? Может... он не о том подумал.
- Извини, я не расслышал. Повтори, пожалуйста!
- Обычно это занимает всего несколько секунд. Некоторые делают это со мной сразу и забывают на всю жизнь, а некоторые используют подручные средства, а потом уж делают со мной это.
- Ты хочешь сказать, что все, к кому ты приходил, делали с тобой это?
- Да, там говорят, что в этом и состоит ваш основной дар. Даже отказываясь от дара, вы все равно делаете со мной это. - Чойса усмехнулся. Его взгляд, спрятанный за спутанными прядями очень не понравился Донкину.
- А ты не пробовал обратиться в милицию? Я понимаю, что кто-то заставляет тебя этим заниматься, но ведь ты не обязан их слушаться. Я могу пойти с тобой как свидетель. Хочешь?
- Боюсь, ты не понимаешь, о чем я говорю. Мне нравится это делать. А еще больше мне нравитесь все вы в этот момент. Вы тогда... такие настоящие. И сразу видно, кто есть кто...
Пот уже ручьями стекал со лба Донкина, очки запотели, а на носу угрожающе раскачиваясь повисла огромная капля. «Где-то у меня был платок! Черт, куда же он запропастился?». Руки суетливо шарили по креслу.
- Может быть еще кофе? - Донкину страшно хотелось уйти от этого странного и страшного существа.
- Нет, кофе больше не нужно. Просто сделай со мной это, здесь и сейчас! У меня не так много времени, понимаешь?
- Но я не хочу! Я не буду делать этого с тобой! Это античеловечно, негуманно, противоестественно, наконец! Пойми, я хороший человек и не могу сотворить с другим живым существом ничего плохого. Буду откровенен, именно сегодня я принял решение быть хорошим со всеми...
- Ты уверен? - голос Чойсы перестал быть робким. Что-то неуловимо изменилось в нем, теперь он не просил, не спрашивал, он требовал. - Ты уверен, что отказываешь мне? Хорошо ли ты понимаешь, что и в этом случае ты делаешь со мной это?
Донкин молча вжался в кресло. Его донимала дрожь.
- Кстати, - голос Чойсы чуть смягчился, - понимаешь ли ты, что твоя мечта неосуществима?
- Почему же? - прохрипел Донкин.
- Потому что попытка избавиться от меня, то есть сделать то, что я прошу, приведет к тому, что в этом мире появится существо, которому ты сделал плохо, а стало быть ты никогда не сможешь быть хорошим для всех. Ты БУДЕШЬ хорошим для ВСЕХ, кроме, может быть... самого себя? Это так печально!
На ресницах существа повисли крокодильи слезы, но сами глаза цепко смотрели из-под блестящей завесы. Чойса явно чего-то ждал. Донкин видел это, но в голове его хаос играл в пятнашки с сумбуром, и потому ответом чудовищу стал вымученный взгляд загнанного животного.
- Неужели это так страшно, сделать то, о чем тебя просят, и быть нехорошим только для себя самого? Зато ты сделаешь счастливым Чойсу, бедного, несчастного Чойсу, который просил так мало... и сможешь быть хорошим для всех-всех-всех... кроме себя самого.... хотя то, что ты будешь нехорошим и для себя - еще не факт.
- Я хочу быть хорошим для всех, - проблеял Донкин.
- Да как ты не понимаешь! На самом деле я рядом с тобой всегда (ну то есть абсолютно). Каждый твой шаг, каждый твой вдох. И тебе все равно придется сделать со мной это, причем не один раз. Сделав со мной это, ты можешь обрести свое и только свое счастье! Все в твоих руках! - Чойса уже кипел от негодования.
- Я не понимаю, как возможно и то, и другое...
- Все потому, что ты осел! - Чойса вскочил с дивана, отдернул занавески и вышел в закрытое окно.
- Я осел! - согласно кивнул Донкин. Главное, что его, наконец, оставили в покое...
***
Чойса мок на карнизе: «Осел, какой осел... Ну ничего, это был всего лишь первый раунд!»