Вот, сейчас очнусь я в свете
Ярких окон Кащенко,
В изоляторе для буйных
Безнадёжных ёбнутых,
Подлечусь ещё недельку,
Выйду с грёз на волю,
И пойму, что показалось всё.
И не будет больно.
И вернусь домой к жене я,
Буду дочу нянчить,
Коль допустят до родимой
Из оков Кащея...
Да и ладно, коли так...
Коли не допустят.
Но зато я буду знать,
Что я - ошибался.
Что не видел труп тебя,
С пеной красно-бурой
На глазах твоих больших,
На губах разверстых,
Что не дул, и не ломал
Пястию грудину,
Что не зрел, не наблюдал
Пятен трупных синих
На твоих подмышечках,
На затылке, ножках,
На щеке и подбородке,
На руках немножко.
Что не видел синих век
На лице, на белом,
Словно кто-то над тобой
Куль рассыпал с мелом...
Что не видел полный дом
Следопытов разных,
Даже что с прокуратуры
Приезжал один.
Не давал я показаний
Полтора часа подряд
И не отвозил последний
Твой тебе наряд,
Не мотался я по ЗАГСам,
Моргам и ЕИРЦам,
Не звонил я в "помощь скору",
Не ходил в милицию...
И не квасил я с женой
До ночи в беседке,
С мокрым свитером домой
Заходить боялся,
Не уехал я к родным,
Чтоб не видеть гладкий
Пеленальник у стены
На пустой кроватке!
Не сижу сейчас, пишу
Гадки эти строки.
Просто я сейчас лежу
Под морфином в койке.
Перепил, видать, и стал
За ножи хвататься,
Позвонили на дурдом,
Заломали руки.
Вот сейчас проснусь, счастливый,
Что не надо завтра
Ехать и закапывать
Гроб полуметровый!
© Всеволод Нездешний.
21.04.2006.