Мы сначала с ней были на «вы»,
с озорною той выдрой озёрной,
где плескалась она у травы,
разгребая созвездья, как зёрна.
Затаясь на крутом берегу,
я за нею следил ночью тёмной.
Я, наверно, навек сберегу
образ озера с выдрою томной.
Под луной расходилась волна:
кувырок шёл за сложным кульбитом.
Я уверен, что знала она
про меня на брегу том забытом.
Ведь без зрителя, что за актёр?
Должен быть у актрисы поклонник,
что к ней руки в восторге простёр...
Хоть на взлёте её, хоть на склоне.
Как актриса была хороша
и полна от природы кокетства!
Вечно юная жизнь и душа,
и беспечное, вечное детство!
А когда подступала заря,
еле-еле затлев на востоке,
выплывали к ней двое выдрят
по поросшей осокой протоке.
Я потом ввечеру стал им класть
рыбу, что ловил утром у яра.
У искусства есть тайная власть,
и игра ждёт в ответ гонорара.
Так неделя в безделье прошла...
Хорошо жить в июне в палатке,
позабыв городские дела,
поверяя раздумья тетрадке!
А потом наступили дожди,
и луна из-за туч не вставала.
Я на берег уже не ходил,
да и выдра, видать, не играла.
Отсырели душа и дрова.
Одиночество - странная штука.
Хоть бы ухнула в дебрях сова,
хоть плеснулась бы в заводи щука.
Лишь подумал об этом, как вдруг
заурчал кто-то тонко у двери.
То ли враг за стеной, то ли друг...
Если друг - нужно всё же проверить.
Мигом выхватил луч фонаря
мою выдру с лоснящимся мехом.
А над озером рдела заря
и неслось лебединое эхо.
Что же в скит мой тебя привело?
Что пригнало в монашью обитель?
То ль от голода брюхо свело,
то ли кто тебя сильно обидел?
А она лишь урчала в ответ,
убегала вперёд, возвращалась.
Был в глазах её смерти отсвет,
будто выдра со мною прощалась.
Может, что-то случилось с норой?
Или сердце болит о выдрятах?
Непонятливы люди порой,
видя зверя в больших передрягах.
Я за ней торопился во мгле
к её тайной норе под корягой.
А она припадала к земле
и бежала упрямо, бедняга.
Вот и норка, и схватки следы…
Где-то дятел по древу затюкал.
Вдруг на бреге у кромки воды
я увидел труп крупной гадюки.
Был изрыт и истоптан песок...
Билась выдра упорно, однако.
За броском шёл ответный бросок,
за укусом - отскок и атака.
Да хоть тысячи б встали смертей
или бегства душили б искусы,
всё равно без затей за детей
она выбрала б бой да укусы.
Всё кончается... Дождь отшуршал,
туча дойная вдаль улетела.
Рядом с трупом гадюки лежало
храброй выдры недвижное тело.
Да и нужен наставник ли им,
её шустрым двойняшкам-выдрятам?!
И неужто плотва иль налим
не достанутся им, акробатам?
Только выдре пред смертью видней,
коль с порога выдрИного рая
завещала в последний из дней
мне учить их охоте, играя.
Проносились июньские дни
и текли, и летели недели.
Как они без меня здесь одни
вдруг останутся в зимней метели?
В обученье был метод мой прост.
Я сначала им снулую рыбу
оставлял на воде, где был плёс
под нависшей над заводью глыбой.
А потом рыба резвой была.
Тут выдрятам пришлось потрудиться.
И луна, улыбаясь, пила
из озёрного следа-копытца.
Время шло, проходил отпуск мой.
Я всё реже бывал с ними рядом.
Скоро, скоро лететь мне домой.
Заменил ли я мать тем выдрятам?
Частью, думаю, всё ж заменил.
Мы недаром охотились вместе...
А мать-выдру я там схоронил
и поставил берёзовый крестик.
Москва
23 ноября 1999 г.