Ты недавно сказал, что к лицу мне печаль,
что зеленые с карим глаза холодны,
губы вниз уголками, на скулах печать
серебристых монеток из лунной казны…
Нет, мон анж. Мне к лицу синий бархат и мех,
серебро – не на скулах, а блики колец.
Облик мой так подходит к безумью потех,
веерам, фейерверкам, биенью сердец
двух влюбленных в беседке проведших всю ночь,
обнаженной мишенью Эрота-стрелка,
многоточие здесь, убегающих прочь
поутру от садовника, рвущих шелка
об иголки шиповника. Радостный смех
мне идет, как иным не идет и любовь,
так-то, милый. Но день набирает разбег,
и, с печалью на веках, в земную юдоль
возвращаюсь, покинув любовников тех.