От Разъезжей до Правды соврав три минуты,
плетусь. Не усталость – но жмет почему-то
то в горле, то кожа испанских ботинок
до слез, но Московская им не поверит:
она же большая…Мне тыкают в спину
трубы ржавыми пальцами – не заржавеет
за ними. Воде, надышавшейся клею
за зиму, моментом слетается с крыши
легко в первозданном своем виде или
ледышкой: так лучше, чем к крыше прилипши.
Нахлебавшись, поток ищет берег. Приплыли
к разводу мостов после брачных идиллий
от спячки от зимней своё досыпает
зевает подъездная дверь – козырнула
навесом. Весна, как всегда, чуть пугает
пережатой артерией мартовским дулом.