Я наполняю вновь покинутый ковчег,
спиной тру доски, доверяясь року,
от Сына и Отца отличен человек
лишь духом; равен тем, как всем нам одиноко.
Заморская вода разбавлена слезой,
качает по волнам судьбы избитый символ,
на чуждых берегах всяк мысленно герой,
коль эти берега проблескивают мимо.
Ковчегу не пристать ни к одному из них,
тогда я создаю всю твердь - надежно, просто:
дома, избыток, слуг... И только чаек крик
скорбит, что это вновь не материк, а остров.