Мой Господин,
мне душно, мне темно,
мне страшно
на приевшейся свободе...
Как безучастно чистота уходит
в пространство
за разрушенной стеной
и как легко находятся слова
теперь, когда они не ждут ответа.
Я так устала
жить и тосковать
по дням ушедшим,
по щедротам лета,
искать твое подобие в толпе
и находить, и,
погружаясь в омут,
тобой опасно наполнять другого,
и зарекаться,
и давать обет
не лгать,
не брать,
не поднимая глаз
идти через года
монашкой белой,
и ветки умирающей омелы
поить в одной из опустевших ваз.