Сырой, пришедший ниоткуда Стиш,
Как глиняный кувшин необожженный.
Со мной под одеялом ты лежишь,
Касаясь нежно шеи обнаженной.
Покусывая сухость бледных губ,
Нет-нет, и вырываешься наружу.
А после, также вздорно глупо-груб,
Летишь назад в растрепанную душу.
Терзаешь тем меня, что нелюдим,
Неодобряем миром тем и этим.
И вот опять с тобой вдвоем лежим,
А ты все также сир, и наг, и бледен.