Из чахлых закоулков мрачных уличных миров
Выкатывались взгляды кошек сферой ярких лун
Их шерсть искрилась синим, сотни огоньков
Касались мокрых красных стен, душевных струн.
Порок дышал благоуханием разлитых алых вин,
Шептала грязь в углах быть исцелованной до боли.
Под музыку стенаний в менуэте, раздувая кринолин,
Кружились сновиденья Люцифера в безграничной воле.
Горели комнаты, выкидывая тусклый свет сквозь окна прочь,
На камни, меж которыми растения придавлены колесами карет.
Таинственность гниений эстетизма проливала яд, бальзам и ночь
На фибры, каждую из них, ласкала, жгла и лепетала сладкий бред.
А мутно-желтые виденья от нектара, мир без зла, то мир, где меня нет,
Я облизываю раны, нанесенные мне днем и солнцем, я врачую…
Я нежное дитя глубокой тьмы, ее наркотика, мой супостат – то свет.
Мой склеп – ночное кладбище, мой поставщик стагнации, тебя целую.
Я купаюсь в тумане, я пью его воды, я вижу пред собой неживой хоровод,
Я шагаю по мертвым, я ступаю по трупам, которыми путь мой замшел.
Я кормлю собой некормленых призраков тучи, души своей и плоти мот,
Мне нравится давать, дарить… берите, ешьте, вконец пока я не истлел.