На Маркизианских островах
Воцарился чёрный жуткий Страх.
Вот он грозно босиком шагает,
Папуасов бедных обижает.
Не дает покушать (Эх!) бананы,
Отнимает лучшие тамтамы.
От кокосового гонит (Ой!) ореха
И кидается (так больно) лишь для смеха.
Не даёт купаться (Ах!) в лагунах,
Загорать на Солнце в тёплых дюнах.
Тут и там бросает кожуру,
Заставляет нарушать табу.
И проказы все его такие ветреные,
С женщин рвёт повязочки набедренные.
На шамана учинил гоненье,
Бил по пяткам ради развлеченья.
Заставлял старейшин (Ух!) курить
И вождя почтенного шутить.
Амулет священный отнимал
И на счастье в океан бросал.
Божество раскрасил в злую бяку,
На него науськивал собаку.
Запрещал охотникам стрелять,
А конце - заставил ликовать.
И пугает папуасов злыми рожами,
Обзывается словами нехорошими.
На Маркизианских островах
Правит лютый зубоскалый Страх.
Угнетает бедных дикарей,
Радуясь анархии своей.
“Устраните эту провокацию”, -
Просят дикари цивилизацию.
Как волшебник, в этот же момент
Появился там корреспондент.
А на утро мировой скандал
Репортаж в газете нагнетал:
“На Маркизианских островах
Божеством стал длиннохвостый страх,
“Видел я, как Страх жевал банан,
Этот “страх” – весёлый павиан”.