Нашептала обреченность, нашептала
В эту серую удушливую ночь,
Мол, пришла пора, лиха беда начало,
Ни душе уже, ни телу не помочь.
Боль испытывала тело постепенно.
Боль держала докторов за дураков.
И пока иголки шарили по венам,
Душу боль освобождала от оков.
И душа уже почти была согласна,
Убедительна, порой, бывает боль.
Боже мой, смотрел на это безучастно
Сценарист, играя собственную роль.
Обреченность все бубнила, мол, обидно,
Мол, источник нашей жизни не иссяк.
Фельдшер маялся похмельем очевидным
И на кухне втихаря лакал коньяк
Из початой пятизвездочной бутылки.
Повидавшие немало на веку,
Коротали ночь убогие носилки,
Прислоненные к дверному косяку.
Покидала боль истерзанное тело.
Покидала, огрызаясь, не спеша...
Никуда моя душа не улетела,
Пожалела в этот раз меня душа.