Знаешь, не пиши мне… так бессонней,
так душевней плакать по ночам
и обед готовить с недосолом,
и не лгать встревоженным врачам,
что причины не было для стресса,
что в порядке дочь и даже пес,
и цветы мне принесли из леса,
потому что нет в округе роз.
Я теперь не жду авиарейсов --
вырезая строчки из газет,
изучаю травы и компрессы,
и рецепты овощных котлет.
В общем, не пиши мне, так спокойней
слушать голубого какаду
и ловить в квадратик небосклона
кем-то позабытую звезду.
Так уютней под опекой пледа
возвращаться в старый детектив
и стучать оглохшему соседу,
чтоб сменил заезженный мотив.
А потом, укрывшись с головою,
снова тихо плакать в кулачок
и мечтать, чтоб в баночке с водою
звездочка пустила корешок…
***
Солоно. Солоно нынче на улице,
кованы, кованы окна серебряным,
холодно, и вороные не жулятся:
поровну, поровну делят последнее
солнце, которое скоро отправится
в Африку, может, а, может, в Бразилию,
к пальмам, к банановым черным красавицам,
к хитрой Алисе, к слепому Базилио…
В сказке на белых оленях метелицы
краски полярные вмиг распогодятся,
лаской* поземка в округе поселится
барски на звездных полевок охотиться…
Холодно. Холодом стены намолены,
голодно душам, разделенным надвое,
подданный бухты с названьем Соленая
продан до лета… а на небе впадина…
*Ласка – мелкий хищник из разряда куньих, истребитель грызунов, белоснежный в зимний период.
* * *
Мое сердце – просоленный парус,
накопитель смертельных обид,
я живу, будто скоро раскаюсь
и жива, потому что болит.
Перекрестки дорог – как распятья,
разрываясь, спешу на беду:
одевать за кулисами платья
и вуали менять на ходу.
Чтобы снова и снова как феникс
возрождаться… и солью морской
исцелять после бдений колени
и вериги носить под тоской,
ставшей белой защитной сорочкой,
берегущей от сглаза и порч
там, где шита березовой строчкой
эта самая долгая ночь.