Театр Теней

БЕЗ ИМЕНИ ИМЁН

БЕЗ ИМЕНИ ИМЁН
ПОД СЕНЬЮ АРКИ
ТИХОЙ
МНОГОСТРУЙНОЙ
СЫН БОЖИЙ
ВОЗРОЖДЁННЫЙ СИЛАМИ
ОТЦА МИРОВ

В ИГРЕ ТЕНЕЙ
БЛАГОУХАННОЙ
ЛУННОЙ
ПОД ВЕЧНЫМ
СОЛНЦЕМ МИРА
ОБРЕТАЕТ КРОВ

Родившийся гулом в ушах, раскаленный громовой раскат зазвенел вокруг, переотражаясь от стен; тусклым противным звоном отозвался в осколках грязных оконных стёкол. За окном бушевал тропический ливень, и даже беснующиеся стрелы молний не могли разорвать непроницаемую мглу.

Темно. Ночь или день за окном – не разобрать. А здесь – в затхлом сумраке, еле озаряемом редкими всполохами молний, лежал человек. Серая больничная койка, серая больничная пижама. На молодом лице лежавшего человека не было ничего – ни эмоций, ни мыслей. После серии частых короткосрочных обмороков он приходил в себя, но почти сразу же уходил обратно – в небытие комы. Серое одеяло сползло на пол, а распахнувшаяся пижама не скрывала витых мускулов лежащего человека. Иногда они спазматически сокращались, и тонкая больничная рубаха жалобно трещала по швам, явно не рассчитанная на больных подобной комплекции.

И вот – он выплыл. Мутным взором серебряно-серых глаз окинул комнату, осыпающуюся штукатурку на потолке, разбитые стёкла... В полуоткрытые оконные рамы залетел раскат далёкого громового разряда, молния озарила на секунду невзрачное помещение и решётки на окнах.

Лицо больного исказила судорога боли, но взгляд его прояснился. Он никак не мог понять, где находится. Медленно зашевелился. Попытался повернутся на бок, но, не рассчитав сил, едва не упал с кровати, судорожно вцепившись в соседнюю койку... На ней никого не было. И на остальных. Разбросанные второпях одеяла, домашние тапочки – словно забытые в панике... А он?

Аккуратно свесив с кровати ноги, он попытался сесть. Кровь ударила в голову, бешено затошнило. Он едва не потерял сознание, с трудом ухватившись за искру собственного «я». Отдышался. Попробовал встать. Результат был всё тот же – он чуть не упал. Успел опереться о ручку кровати, потом – о соседнюю койку.

Вдруг мучительно захотелось выйти отсюда, вдохнуть полной грудью насыщенный влагой воздух, почувствовать поверхностью кожи капли дождя. И он, едва передвигая ногами, хватаясь за спинки кроватей, вдоль обшарпанной стены двинулся к полуоткрытой двери...

Сильно кружилась голова, поэтому он, находясь где-то на краю, на грани сознания, сам не заметил, как оказался на крыльце большого серого здания. Тёмная бетонная громада уходила ввысь, теряясь во мгле, а за краем кровли навеса над крыльцом бесновалась стихия – сходили с ума грозовые разряды, ураганными порывами налетал ветер, моментально промочивший его до нитки. А он, словно не понимая, что делает, двинулся к краю крыльца – прямо под водопад урчащей воды между вспышками молний.

Шаг, ещё шаг – еле перебирая ногами, он спустился с крыльца, и, не разбирая дороги, двинулся вперёд – куда глаза глядят... Шёл – по колено в грязи под хлещущими струями воды, чувствуя себя еле живым, но вновь возрождённым из пепла...

Что-то происходило в его душе. Что-то свербящее, тревожащее и непонятное. Что-то, что гонит вперёд, не давая остановится, не оставляет сомнений, но ничего не объясняет.

И вдруг, словно поражённый молнией, он остановился. Лицо его перекосило гримасой ужаса. Он понял.

Он не знал – кто он такой. Он не знал – где он. Он не понимал, что происходит вокруг. Душа его, как и его голова, была совершенно пуста. Человек без памяти, человек без разума, человек без прошлого.

– У тебя нет прошлого! – гром исполинской молнией вонзился в серый небоскрёб, отозвавшись странной музыкой слов в его сердце.

– У тебя нет памяти!..

А семья? Дом? Мать?..

Ещё более страшный удар испепелил стоящий вдали умирающий дуб.

– У тебя нет семьи!

Молния.

– У тебя нет матери!

Вспышка.

– У тебя нет дома!..

Серое рубище забытого святого грубой, бесформенной, сочащейся влагой тряпкой облегало его тело, а в душе его, обезумевшей от горя и тоски, бушевал ураган.

– Безумец! Безумец!! Безумец!!!

Удар молнии... И реки неиссыхающих слёз неукротимым кипящим потоком хлынули у него из глаз, ослепляя обезумевшего человека. Человека без имени.

Вспышка.

На мгновение восприятие его изменилось, и он, словно призрак, увидел затуманенным взором Дорогу из Звёзд, фигуру Последнего Звёздного Оленя и Охотника, медленно поднимающего Чёрный Арбалет. Серый чугунный звон от спускаемой тетивы – «дан»...

Всё завертелось в его голове. Он упал... Журчащее безумие вокруг. Пузыри от падающих капель, селевой поток. Еле различимая дорога... Лишь где-то, вдалеке что-то удерживало его на краю беспамятства...

Имя... ЕГО ИМЯ, услышанное, словно проклятие Звука, пришедшего через столетия.

Дан... Даниил.

Больше он не знал ничего. Только имя. Но это знание, огненной лавой струящееся где-то в глуби его души, превратило стекло его личности в нечто несокрушимое. Несгибаемый стрежень воли проснулся – во тьме – в нём – внутри, поднимаясь всё выше и выше. От сердца – к его голове, и дальше – к Отцу Небесному.

И вот, один из Близнецов, с испепелённой душой, с искалеченным телом, крохами оставшихся сил заставил себя подняться и встать на колени, припав к земле. А губы его сами зашептали слова такой далёкой, такой знакомой и такой забытой молитвы.

Мокрый оборванный человек в нищенском рубище простёрся ниц перед своим Отцом, и сил его хватало лишь на то, чтобы, оставаясь на краю сознания, шептать слова неосязаемой молитвы. На какое-то мгновение перед тем, как уйти в небытие, ему показалось, что к нему, грешному, склонилось Лицо нежной, как Мать, Вселенной, и в сердце его появилось странное, почти забытое ощущение, произносимое лишь одним словом...

«Дома...»




РИКШИ ЖЕЛЕЗНОГО ВОИНА

СТАЛАГМИТЫ ХОЛОДНЫХ
ОСЕННИХ ДЕРЕВЬЕВ
ГЛЯДЯТ ЛЕДЯНЫМИ ГЛАЗАМИ
В ОСЕННЕЕ НЕБО,
В БЕГУЩЕЕ
СЕРОЕ НЕБО
НАД ГОЛОВАМИ...

– Пока это самое лучшее, что у меня получается, – размеренно проговорил Юрий.

Затих.

– Да знаю я! – снова заговорил он. – И стиль тот же, и размер, и тематика... Но что я могу поделать?!.

– Успокойся... Я не собирался тебя ни в чём упрекать. Так... Подумалось... – произнёс Сергей. – Ритм, размер... Причём тут всё это. Просто ты всё больше и больше становишься похожим на него.

– Я?

Сергей промолчал, внимательно разглядывая странные кружева на картине в углу.

– Сколько раз её видел, и каждый раз диву даюсь...

– Феери.

– А?.. Да, наверное. Кстати, а что ты в ней видишь?

– Как это что? Смуглый парень с ликом Архангела простёр свои крылья ко мне... Ты видишь что-то другое?

– Ты теперь и говоришь, как он... А картина... У меня нет конкретных ассоциаций. Нет зрительных образов. Только эмоции, ощущения... Кружева. Так он её называл? По-моему, ему всё-таки удалось найти способ воздействия сразу на подсознание. На тонкие тела. Как – ума не приложу... Тебе, наверное, пока не хватает остроты восприятия, но, похоже, у тебя ещё всё впереди...

– Проверить твою гипотезу мы всё равно не сможем. Принца нет, ты – скорее всего, единственный, кто способен её адекватно воспринимать, да и картина у нас в единственном экземпляре...

– Это точно...

– Да не было других! Не было! – чуть не заорал на Сергея Юрий. – Эту и так извлекли из запасника. Еле уговорил родственников. Отдавать не хотели. Еле уговорил...

– Не нервничай, дорогой... Сенсов, как он выражался, у нас – ты да я, мы с тобой... Для любого другого это – галиматья из красок, света и тени. Тут ты прав.

– А в чём же я тогда не прав?

– Да не психуй ты! Чего ты так разошёлся? Нет к тебе никаких претензий. И быть не может... Кого ты мне опять напоминаешь?..

– Да помню я всё! Он тогда ждал Апокалипсиса, метался из угла в угол, чуть ли не по стенам бегал... Видения его тогда замучили. Мм-да... А ведь никто из нас тогда не принимал его всерьёз...

Сергей промолчал. Задумчиво глядя в угол – на картину, он дотронулся до сердечка, висящего меж трубочек «поющих ветерков». Они ответили ему нежным, ласковым перезвоном.

Неуловимо текли мгновения, и нить понимания, соединяющая двоих, находящихся в комнате, медленно таяла. И вот, когда её иллюзорная светящаяся жилка готова была погаснуть, в прихожей раздался телефонный звонок.

Юрий от неожиданности упал с кровати, на которую улёгся, чтобы хоть чуточку успокоиться. Бросился к телефону. Сергей рассеянно посмотрел ему вслед...

– Алло! – Завопил в трубку Юра. – Алло! Вас слушают! Да говорите же!

От нетерпения он даже подпрыгивал на месте.

И тут с ними произошло нечто, удивительное и непонятное. Словно загустевшее пространство обняло их, приняло в объятия мягких пуховых крыльев. И у обоих – не то в голове, не то в ушах – прозвучал знакомый, но бесконечно далёкий голос...

«Я ОДИНОКИЙ СТРАННИК, УБЕГАЮЩИЙ ОТ В СУМЕРКАХ УВИДЕННОЙ ЛУНЫ...»

И вдруг всё исчезло. Всё волшебство, на мгновение соединившее их души воедино, куда-то ушло.

Нервы у Юры не выдержали.

– Принц, это ты?!. – истошным голосом заорал он... Маленький, взъерошенный человек...

– Где ты?!. Я же весь шарик перерыл!.. – буквально завыл Юрий, побелевшими пальцами сжимая уже совершенно ненужную, бибикающую телефонную трубку... Застонал, и зашёлся в рыдании...

А Сергей всё стоял и стоял в углу комнаты, не отрываясь глядя в глубь картины, где, как ему только что показалось, он увидел вдали до боли знакомые очертания...




ТЕАТР ТЕНЕЙ

Свет... Боль... Бесконечность падения в Бездну...

У края провала Небытия на короткое, как жизнь, мгновение слайды осколков распадающихся воспоминаний сложились в единую ленту, но тут же ветер ветров, что зовёт к переменам, развеял его воспоминания в прах...

Так продолжалось очень и очень долго. И лишь однажды нещадно палящее Солнце Истинной Веры где-то в его голове смогло найти расселину, ведущую в подсознание... Он начал выплывать из океана Небытия, лавируя меж скал Отрешённости. Миновав утёсы Отчаяния, стал медленно приближаться к незнакомому, вызывающему смутную тревогу, берегу.

Томный, великий прилив Беспредельности выбросил его на острые чёрные камни, после чего велеречиво отступил в мерцание великого тумана.

– Осторожнее, да не толкайся ты, иду, как умею!

– Не ори, Хтон. Делай, что тебе говорят. Такому, как ты, не пристало вести себя подобным образом.

Голоса? Странно... Какие могут быть голоса в пустыне Безнадёжности?.. Послышалось...

– Да не копайся ты! Вот, наградил Бог напарником!..

Вот, опять... И вроде бы нет никого вокруг... Только Холод... Обжигающий, испепеляющий и всё поглощающий Холод...

– Куда ты дел инструменты?.. Да что ты вытворяешь? Научишься когда-нибудь хоть что-либо делать по-человечески?

– А мне не больно и нужно.

– А, ну конечно... Ты ведь у нас Ангел Божий, почти Агнец.

– Не хохми. Ежели что не нравится – всегда есть возможность пожаловаться в вышестоящую инстанцию. Милости прошу.

– Вот уж спасибо. Удружил. Где это я окажусь после подобной жалобы, а? Молчишь? Вот и молчи. И так – без тебя тошно...

– Как будто в этом кто виноват, кроме тебя...

– А вот это уже не тебе решать – в чём я виноват, а в чём нет. Сам только что – про инстанции, а тут...

– А я и не претендую. Если ты думаешь, что работать с тобой – одно удовольствие, ты сильно заблуждаешься.

В ответ послышалось сердитое сипение.

– Да не стой ты столбом! Тебя не для этого сюда посылали. Выполнишь, что нужно, – иди на все четыре стороны.

– Это у тебя их четыре. Да ещё вверх. А у меня лишь одна дорога... И меня туда как-то не тянет.

Ответом на этот раз было короткое молчание.

– Не моя вина в том, что ты здесь, и не я решаю, куда ты отправишься после... Я бы решил по-другому. Это был твой выбор... И Его Воля...

Молчание.

– Я надеюсь, тебе не надо объяснять, что такое приказ?..

Вопрос повис в воздухе.

Шуршащие блеклые тени... Бледные прожилки на лбу... Иней, покрывший ресницы... Снег на остывших губах... Распятие...

– Помоги!..

– Боюсь, что ему уже не поможешь...

– Это не тебе решать. Что сказано – то и делай. Велено снять...

Колыхание пространства вокруг. Какие-то звуки, хрипящий со стонами свист...

– Да не дёргай ты! Ты ему так руки оторвёшь! Что он тебе, падаль?!.

Молчание стало задумчивым.

– Знаешь, Хтон, я давно тебя не видел, но и представить себе не мог, что ты докатился до такого откровенного цинизма.

Короткое молчание в ответ.

– Не называй меня так.

– Как?

Молчание.

– Хтон...

– А как мне тебя называть? Как он?.. – молчаливый кивок в сторону. – Ты ему был как родной брат... А ты...

Кто-то скрипнул зубами.

– Инди...

Молчание.

– Инди.

Тот же молчаливый ответ.

– Пожалуйста... Мне нужна хотя бы лишь тень надежды... Ты себе даже не представляешь, что это такое – ощущение безысходности...

– Ты сам себе всё это выбрал... Сам... И никто не мог тогда изменить твоё мнение... Ты сам...

Пауза.

– Ладно, не к месту всё это... Держи его, я попробую...

Пауза.

– А ты думаешь, это имеет смысл?.. Он ведь, кажется, даже не дышит...

– Делай, что тебе говорят.

Сбой в подсознании. Из небытия вышла тень ощущения, огляделась по сторонам, и ушла...

– А теперь держи...

Раздался металлический хруст, и тысячи снежно-белых зайчиков забегали вдоль тёмной необитаемой пропасти – друг за другом. Красная вспышка... Свет...

– Осторожнее! Да держи же его! Господи... Держи! Клади... Вот сюда... Осторожнее!..

Вновь всколыхнулось пространство, и из небытия начали приходить какие-то странные образы... Появились какие-то ощущения... Боль? Нет, только тень боли... Далёкая, тусклая тень...

– Теперь стрелы... За черенок... Да за черенок, Господи! У тебя что, руки отсохли?

– Извини, совсем разучился... Столько времени прошло... Но, боюсь, всё это безнадёжно...

– Так, ещё одну... В боку... Из ноги...Так... Ещё...

Тяжкий вздох... Ревущие омуты боли вдруг всколыхнули всё тело, тугими канатами одеревенелых синеющих мышц изогнули пространство.

– Осторожнее!.. Держи его... У него так все мышцы полопаются!.. Держи...

Полупрозрачный кисейный туман над землёй на мгновение расступился, открывая взору еле заметные силуэты – высокий и низкорослый, кряжистый, склонившиеся над кажущимся бездыханным телом.

– Держи... Вот... Переворачивай...

Словно нимб над головой высокого светились яркие светлые волосы, а контур лица второго обрамляла тёмная всклокоченная борода... С губ, бледно-синих на фоне позеленевшей кожи, упала маленькая голубая льдинка.

– Ну, переверни... Так...

– Инди, ему уже ничем не поможешь!.. Поверь мне – мне ли мёртвых не знать!..

По лицу высокого заскользила еле заметная улыбка.

– Я уверен, что ты опять Его недооцениваешь... Слишком долго ты обмывал покойников...

Кивок вниз.

– А это что?

– Где?

– На лбу... Лента... Старая... От древних компьютеров... Вроде перфокарты... Похожа на повязку...

– Дай посмотреть... Гляди – тут что-то написано...

– Где?.. Дай-ка... А это на Аллари... «Изжить грех убийцы...»

Молчание, повисшее вокруг, было воистину гробовым...

И тут тело, казавшееся безжизненным, передёрнуло. Судорога, ещё. Посиневшая кожа, рисунок жил на груди, на ногах, проступающих из под немыслимого рванья, схожего с набедренной повязкой, и бывшего когда-то армейскими штанами защитной раскраски... Судороги... Ещё и ещё...

На мгновение всё прояснилось. Чёрные скалы вокруг, снег, две фигуры неподалёку... И Солнце, ослепительное Солнце, растопившее пределы Небытия, легло на лоб человека, ещё мгновение назад казавшегося мёртвым... Глас, зазвеневший в его голове.

«Встань, и Иди!..»

Скрюченные пальцы царапали землю, тело изогнулось в кошмарных конвульсиях. Мутный, стеклянный взор из-под приподнявшихся на мгновение ресниц. Иней, который упал с них на землю...

«Встань, и Иди!..»

– Но это невозможно!..

Грустная, печальная, еле заметная улыбка Ангела в ответ...

«Встань, и Иди!..»

Никто не может сказать, сколько времени прошло... Никто... Снежный буран, скалы, заснеженный лес, еле заметная тропа... А может быть, и не было никакой тропы... Но вдалеке – на горизонте, призраком белых чертогов еле виднелась почти забытая Цитадель...

В веках...

Единственная, реальная во всём нереальном Мире...

Доползти...

Дотронуться, коснуться воспалённым лбом и дном кипящих глазниц позолоченных камней стены... И всё начнётся сначала... Опять... Заново...

Ползти...

Ползти.

Уже ничего не чувствуя, посиневшие руки Его, негнущиеся пальцы коснулись могучей Стены, и Он упал на спину...

И лишь за мгновение до того, как исчезнуть во Мраке Небытия, ему показалось, что между бойниц – высоко, под самыми облаками, мелькнуло любимое, и такое знакомое лицо...

Исчезло...




ВОЛШЕБНЫЙ ЛЕС

Нежная мелодия звучала в моих ушах. Само пространство и время вокруг изогнулось петлёй, и обстановка укрытой в сумерках комнаты начала таять, плавно превращаясь в Волшебный Лес... Ночная поляна, залитая лунным светом. Деревья, шелестя листвой, что-то нашептывают мне. И, сливаясь воедино с серебряным звоном Луны, превращаются в таинственную музыку...

Я оказался в центре поляны перед тем самым Деревянным Идолом, которого, спустя неделю, доделаю в лесу и окрашу в чёрный цвет... А Деревянный Идол медленно превратился в Деревянного Человека... Вместо моей одежды на мне оказался чёрный фехтовальный костюм, в котором когда-то учил меня Трэнт... Мягкий сумрак узором из ромбов скрывал мою грудь, полуобтягивающее трико сходилось манжетами на кистях и лодыжках. Мягкая чёрная обувь почти не чувствовалась на ногах...

Протянув руки к Деревянному Человеку, я заметил, что на них – чёрные перчатки без пальцев. Раньше их не было... Коснувшись столба, я ощутил шершавое прикосновение войлока... Это действительно был тот самый столб, над которым я целый месяц работал...

Звуки леса усиливались. Звон голосов ночных птиц, которых я никогда не слышал, чудесной музыкой, таинством звука заполнил мой разум. Шелест, шепот лесного ручья струился сквозь мою душу. Мать-природа говорила со мной...

Отголосками чувств я начал понимать, о чём они говорят. Лес вокруг жил своей, сказочной жизнью и предлагал Принцу принять в ней участие. Опустив глаза на КенТен, я стукнул по нему кулаком. Прислушался к ощущениям. Лёгкий звон в голове плавно перетёк в мои руки, отозвался в них лёгким зудом... Разжав кулаки, я положил ладони на шершавые бока тренажёра...

– Раскрой ладони!.. – сказали мне... Я понял это, когда вспомнил, как двигался Царь Обезьян... Появилось желание прислониться к войлоку обеими ступнями... Я прижал к нёму левую ногу, отступил назад, ... и начал вновь так давно прерванный танец...




КЛАД

С этим человеком я познакомился совершенно случайно. Ему нужен был подвижный молодой помощник, а у меня летом было много свободного времени. Поэтому я и согласился на его предложение. В мои обязанности входило бегание по городу, лазание по развалинам сносимых домов, иногда – хождение по музеям. Последнее приходилось делать довольно редко – необходимую информацию обычно давал сам Учитель. Именно так я и называл его, повинуясь внутреннему голосу, а он принимал это, как должное.

Работать с ним было очень интересно. Когда он был в настроении, он рассказывал мне о прошедших временах, об истории нашей Губернии, в прошлом – Княжества, о временах, когда на месте нашего города стояло лишь несколько маленьких деревень. Поразительно, но этот человек знал о прошлом такие вещи, которые в наше время нельзя было узнать ни из одного архива. Держу пари, что ни один историк не мог похвастаться такими познаниями в истории, как этот странный человек. Но самое интересное я услышал от него недавно, когда он неожиданно разговорился...

Наши поиски зашли в тупик. Хотя я и не знал, что же мы, собственно, ищем, я был в этом уверен. Учитель, как лев в клетке, бродил по большой домашней библиотеке.

– Но ведь где-то он должен быть!.. Эта проклятая революция!.. – прорычал он, стукнув кулаком по столу.

– Где-то он должен быть... – прошептал, и бессильно опустился на стул; сдвинув гору книг в сторону, облокотился на стол.

– Знаешь, наверное, нам пора прекращать наши поиски. Скорее всего, нам его уже не найти...

Усталый и разочарованный, я медленно брёл домой, смутно догадываясь, о чём же он, собственно, говорил... Недавно я застал его в библиотеке, когда он разглядывал карту нашего города. Она была вся покрыта какими-то каббалистическими знаками. Какими конкретно – со стороны было не разглядеть. Я заметил только большую, на весь город, сине-голубую пентаграмму, и символ розы того же цвета.

Тихонько проследовав в угол библиотеки, я уселся в старое кожаное кресло, исподтишка за ним наблюдая. А он, кажется, меня и не заметил, только бормотал себе под нос что-то непонятное... Просидев так около часа, я хотел было напомнить о себе, как вдруг – он заговорил – сам с собой. Водилась за ним такая привычка.

Откинувшись на спинку стула, он вперил горящий взгляд в стену, и чуть ли не нараспев стал рассказывать какую-то притчу, прерываясь только на чертыханья, да чахоточный кашель... По его словам, испокон веков, задолго до появления в этих краях деревенских домов, здесь, в лесу, жили представители какой-то странной эзотерической секты. Их эмблемой была синяя роза. Я долго не мог понять, о чём идет речь, потому что у него появился какой-то странный акцент, а потом он и вовсе перешёл на один из мёртвых языков, похожий на древнекельтский.

Только тут до меня дошло, что одет он, как минимум, необычно. На нём был тёмный балахон с откинутым капюшоном, делавший его похожим на друида-алхимика. Тем не менее, речь средневекового кудесника перемежалась самым отборным матом...

Далее из его повествования я понял, что они были Хранителями чего-то. Чего – я не понял. Мелькнуло словечко – клад, но какой клад, какие Хранители, я так и не смог понять. И его халдейский акцент явно не шёл на пользу моему пониманию...

Хранители жили здесь уже очень долго. Небольшой участок леса был для его почитателей священным. Но потом... Откуда-то с севера сюда пришли люди, и Хранителям пришлось потесниться. Да, они вполне могли уничтожить эти жалкие поселения, не оставив от них камня на камне. Но ведь вослед за ними наверняка придут и другие... Так рассудили Хранители. А война их совсем не устраивала. И им пришлось вплести нити своих странных судеб в огромный ковёр того, что разворачивалось вокруг... Первые поселения превратились в первые города, а те разрослись до размеров княжеств... Много интересных вещей могли бы рассказать эти странные люди о том, что происходило вокруг них. Тем более, что их познания намного опережали эпоху. Для всех остальных они превратились в кудесников, волхвов. И им пришлось приложить немало стараний к тому, чтобы слава о них не облетела весь свет. Эта известность их совершенно не устраивала. Они хотели уйти глубоко в тень. Спустя пару веков это им удалось... Сменялись поколения. Одно за другим убегали десятилетия. Время текло, и никто давно уже не подозревал, что здесь уже десятки веков существует странная секта Хранителей...

Так бы они и хранили свое невесть чего до второго пришествия, если бы не Революция. Те, кто почти без потерь пережили времена Великой Смуты, к двадцатым годам были уничтожены почти полностью. Их странный эгрегор был смят новым владыкой Российского государства, а передать свои знания им было некому. От хранителей почти ничего не осталось. Не помогли им ни высокая организованность, ни каббалистические знания. Видно, слишком долго они существовали спокойно.

Нескольких разбросала по свету волна эмиграции. Те, кто остались, окончили жизнь в местах не столь отдаленных. А Хранителем Клада остался один единственный человек. Один!..

А этот один вдруг взял, да и умер. При невыясненных обстоятельствах. Да при таких невыясненных, что те – оставшиеся, которые всё-таки выжили и позже вернулись, так и не смогли узнать, где же он прятал то, что сумел сохранить...

Тут пошла такая отборная брань на Кельтском, Халдейском и самом, что ни на есть Русском языках, что я испугался за того самого – последнего Хранителя – как бы он там, в гробу не перевернулся...

Да, они, конечно, пытались найти этот клад. Но это были уже 30-е годы – самая неблагоприятная пора для всех, имеющих хоть какое-то отношение к мистике. И кончилось всё это тем, что от всей этой секты древних Хранителей остался один единственный человек. Да-да. Тот самый, который сидел в пропахшей историческим романтизмом библиотеке и поливал всеми известными ему ругательствами своего не вовремя ушедшего предшественника. К несчастью этого, предпоследнего, он, последний, похоже, был полиглотом.

Тут до меня начало доходить, что всё это, пожалуй, совсем не предназначено для моих ушей. И то, что если мой достопочтенный Учитель осознает мое присутствие в данное время и в данном месте, я, чего доброго, отправлюсь в мир иной прямо в рассвете лет... Безо всяких там колебаний могу сказать, что это в мои планы не входило. Поэтому, когда дошедший до последней стадии исступления алхимик, брызжа слюной, грохнул старинным талмудом о камень стены, я тихо сбежал оттуда...

Спустя несколько дней Учитель мне позвонил – поинтересовался, почему это я у него не появляюсь. Решив рискнуть, я пошёл к нему в гости... И тут вдруг получается, что всё веселье – закончено, и ничего всякого такого интересного в моей жизни больше не будет. Я думаю, что любой бы понял мои чувства...

Тихое журчание моих мыслей было грубо прервано. Что-то интенсивно зачесалось под черепной коробкой.

– Мозги, наверное... – подумал я, от души почесал затылок и огляделся по сторонам... Вовремя... Иначе я бы не заметил, что точно мне на голову падает кирпич. Страх за своё бренное существование швырнул меня в сторону. А кирпич разлетелся вдребезги у моих ног... Ещё немного, и я бы впервые в жизни пораскинул мозгами совершенно буквально...

Однако, если бы не этот кирпич, я бы нипочем не обратил внимание на полуразрушенный дом, мимо которого в этот момент проходил. Повинуясь внутреннему зову, я, прямо как был – в белых штанах, полез в оконный проем. Ничего необычного. Обычный бревенчатый сруб, только без пола – об этом я узнал, уже оказавшись в подвале. Выдирая из волос комья мусора, я посмотрел на стену в правом дальнем углу, ничем, в общем, не примечательном... Но, взобравшись на груду битого кирпича и ухватившись за верхнюю кромку трещины в кирпичной кладке, я заметил то, чего раньше не было видно... Полуметровый кусок стены вместе со штукатуркой поддался моим усилиям и разбился об пол. А взору моему предстало то, что я, похоже, столько времени искал...

Отыскав в куче старого хлама пару грязных мешков, я осторожно стал перекладывать туда найденные сокровища. Не помня себя от счастья, кое-как выбрался наружу, и шлёпнулся прямо на газон под большим развесистым дубом. Напугал молодую мамашу с дочкой... Но мне было уже всё равно. Я понимал, что с пакетом сверкающих побрякушек дальше ближайшего поста не уйду, поэтому принялся набивать мешок мусором так, чтобы сквозь него ничего не было видно.

Пока я перекладывал все вещи наново, мой взгляд упал на плавно изогнутый треугольник жемчужной диадемы. Когда-то она венчала прелестную голову Царицы Эльфов – вспомнил я. А Знак Солнца обжёг мне руку одним лишь прикосновением, вспыхнув в моей голове блёстками красочных образов...

Я шёл вдоль по улице, не обращая внимания на удивлённые взгляды в мою сторону. Всё больше и больше воспоминаний являлось моей памяти... И тут я увидел Его. Вернее, мы увидели друг друга одновременно. И, хотя меня трудно было узнать в таком виде, он сразу же узнал меня. И понял – что всё это значит.

Я сделал вид, что его не заметил... Напрасно. Сразу же оставив великосветскую вечеринку в ресторане под открытым небом, он оказался рядом со мной, с трудом успевая за моими шагами.

– Ты всё-таки нашёл его – произнес Учитель. – Я не ошибся в тебе...

Я промолчал.

– Сокровище, найденное тобой, принадлежит государству! – настоятельно сказал Образцовый Гражданин.

Молчание.

– Подумай о том, какую ценность оно представляет для истории. – Сверкая глазами, заговорил Историк. – Оно способно перевернуть все наши представления о ней!.. Эти вещи прошли через бездну веков...

И вновь лишь молчание было ему ответом.

– Люди смогут узнать свое прошлое!.. – почти прокричал он...

– Подумай о том, сколько новых Доджо можно построить по всей стране. Каждый сможет тренироваться. – Проникновенно заявил Тренер.

Молчание...

– Однажды со мной приключилась смешная история... – начал, было, Отец...

Но я всё шагал и шагал вперёд, уверенный в том, что ни за что на свете не расстанусь с теми сокровищами, которые когда-то прошли через всю мою жизнь, жизнь Той, которую я любил, сквозь тысячу жизней тех, кто был мне когда-либо дорог... И уверенный в том, что пока есть хотя бы один, который всё помнит, они всё ещё живы. А я приложу все свои силы к тому, чтобы всё это вспомнить...

Огненный знак всполохом красного пламени отозвался внутри – в моём сердце...




ТРЭНТ

АНГЕЛ ХАОСА ВСТАНЬ, ПОДНИМИСЬ,
АНГЕЛ ХАОСА, ОЧИ ОТКРОЙ,
ОТ БЕЗУМИЯ СНОВ ПРОБУДИСЬ,
БЕЛЫЙ АНГЕЛ ПРИШЁЛ ЗА ТОБОЙ...

Увидев впереди слабый свет, я направился туда. Пройдя до конца тот прямой коридор, в котором оказался изначально, я повернул направо – сюда заворачивала пещера. Пройдя шагов двести, оказался под сводами неопределённой формы. А то, что я увидел, ужаснуло меня. В центре пещеры находился высокий, почти мне по пояс, алтарь, на ровной поверхности которого была очерчена красная пентаграмма. На ней лежал мой Отец. Руки и ноги его были прикованы стальными обручами к четырём из лучей пентаграммы. Такие же обручи были на уровне бёдер, груди и шеи. Вокруг лба обвивалась скоба, уходящая в камень краями, как и те, предыдущие. Над ним висел чёрной кляксой всё время меняющийся знак. От алтаря исходил свет, похожий на тот, который излучает костёр в сумерках. Контур чёрных одежд Трэнта буквально высвечивался пламенем... Я нашёл его. Нашёл Отца... Обессиленный, я упал на колено пред алтарём...

Когда я пришёл в себя, то не нашёл никаких изменений в окружающей обстановке. Изменилась лишь форма знака. Я попытался подойти ближе, но у меня ничего не получилось. Я приложил все усилия, чтобы хоть немного приблизиться, но дистанция не уменьшилась ни на йоту. Тогда я вытащил меч, перехватил его лезвием вниз, отошёл назад и, разбежавшись, прыгнул вперёд... То, что я узрел, навсегда отпечаталось в моей памяти... Будто нырнув в темноту, рассекая её Серебряной Молнией, я провалился в расселину, созидаемую острием клинка в среде вечной ночи. Опустив глаза, я увидел, что внизу был тот самый чёрный меняющийся знак, похожий на кляксу, но колоссальных размеров...

Ощущение падения в бездонную пропасть... А когда ноги мои неожиданно ударились обо что-то твёрдое, я, следуя подсознанию, вонзил меч в то, что было подо мной... Ужасный, нечеловеческий крик, вспышка света, затем тьмы, после чего боль и тьма приняли меня в свои объятия...




КТАР

Казалось, что я куда-то проваливаюсь... Медленно, очень медленно пространство подо мной превратилось в ничто, и я оказался падающим в никуда, в абсолютную пустоту. Очень странное и малоприятное ощущение... Теряешь под ногами опору, и падаешь... Но, постепенно неприятные ощущения ушли. Осталось лишь любопытство. Я не знал – зачем и где это я нахожусь, но мне было интересно. Я огляделся. Пространство вокруг меня вполне можно было назвать Ничем. Ни звёзд, ни света, ни единого звука. Не было ничего... Хотя...

Что-то происходило с моими глазами... Пространство передо мной изогнулось и стало приобретать форму. Спустя некоторое время напротив меня проявилось странное, вылепленное из вакуума, лицо. Огромное, сильно вытянутое, и, тем не менее, смутно знакомое. Острые скулы, уши и подбородок, голые очертания и пустые глазницы. Посередине высокого лба сверкал огромный огненно-красный опал. Третий глаз?..

Всё это создавало во мне ощущение нереальности происходящего. И вот, тогда, когда я задумался о том, что же со мной происходит, странный звенящий голос раздался в моей голове:

– КУРЬЕР...

Рой странных мыслей закружился внутри меня...

– Какой курьер, что это значит? – Вопросил я.

– Думай!.. – Пришёл ответ...

Огненный Знак на лбу у посланника вспыхнул ярко-красным, и в голове моей мелькнула догадка, что это – мой Третий Глаз!.. Минута озарения, блеснувшая неподалёку, унеслась вдаль – фаэтоном Солнца... А внизу – подо мной распахнулась Бездна пространствами Сновидений, увлекая меня туда, где не было места мыслям...




МЕЧТА

Оглядываясь по сторонам, я понял, что нахожусь в большом квадратном зале под открытым небом. Оно напоминало тронный зал китайского императора, только меньших размеров, с вкраплениями элементов европейского средневековья. С двух сторон – вниз – сюда спускались широкие лестницы, а сзади – слева – сверху видна была узкая каменная лестница, ведущая вовне, по которой, похоже, я и пришёл сюда. С противоположной стороны ямы-площадки в центре зала – на возвышении стоял трон. Без спинки. А невдалеке от верхнего края ямы видна была низкая кромка зубчатой стены...

Зал, ещё минуту назад совершенно пустой, незаметно оказался заполненным людьми. Людьми, похоже, случайными, потому что они возбужденно галдели, бестолково озирались по сторонам, явно не понимая, зачем они здесь. Один недалёкий, с яркой, живой мимикой парень, дико смеясь, забрался на трон. И тут уяснилась странная вещь – трон был расположен на лифтовой платформе.

Молодой чудак катался на лифте вверх-вниз, а толпа возбужденно гудела. Я же озирался по сторонам, пытаясь унять появившуюся дрожь... И тут словно холодный ветерок пробежал вдоль моего позвоночника. Рефлекторно обернувшись, я успел заметить взведенный арбалет и присел... Звук спущенной тетивы, дикий крик и хрипение. Лифт опускался. На мягком сидении квадратного трона, нелепо раскинув руки и ноги, лежал парень. Тот самый. Из груди его торчал черенок арбалетной стрелы.

Глянув назад – в сторону узкой каменной лестницы, я прикинул возможные варианты отступления. Оценил свои шансы...

А когда я вновь посмотрел вперёд, на троне, скрестив ноги, сидел невысокий широкоплечий азиат, одетый в роскошный, расшитый золотом, парчовый халат и красные сапоги... Два огромных монгола с алебардами заняли позиции по бокам от него... Один из них коротким пинком скинул мёртвое тело со ступеней у подножия трона прямо на стоящую ниже толпу. Люди, объятые ужасом, отхлынули назад...

Опершись руками на колени, азиат прогнулся вперёд и оглядел толпу. Все притихли. Из-под роскошной татарской шапки, подбитой мехом, смотрели совершенно безумные раскосые глаза. Я понял, что время пришло, и бросился в сторону узкой лестницы, винтом убегающей вниз. Сзади послышались громкие крики... На первом же лестничном пролете меня догнал вооруженный мечом человек. По звону доспехов, журчащему снизу, я понял, что угодил в каменный мешок... Прыжок вперёд, удар ногой первому из поднимавшихся в лицо, нырок в ноги настигавшему сзади. Локтём ниже пояса. Бросок через себя... Началась свалка.

Кто-то успел вскользь ударить меня рукоятью меча по голове, и сознание моё помутилось... В полуобморочном состоянии, я, уворачиваясь от мечей, раздавая удары направо и налево, пытался пробиться вниз... И каким-то немыслимым образом мне всё же удалось очутиться на улице. Обогнув угол квадратной башни, я бросился в сторону открытой конюшни, откуда двое монголов волокли за руки молодую девушку. Я кинулся на них, но на меня навалились сзади и сильно ударили по голове...

– Помни, Принц, будь у меня выбор, я бы вновь стала твоей Мечтой!.. – откуда-то издалека долетел её крик. Мелькнуло розовое пятно лица, серебряно-чёрное платье, длинные каштановые волосы, и я потерял сознание...




ВИРТУАЛЬНОСТЬ

Бездонное чёрное небо, полное звёзд, окружало меня со всех сторон. А прямо передо мной, постепенно увеличиваясь в размерах, появилась Планета. Она была очень похожа на Землю... Но была покрыта слоем Льда, кое-где потрескавшегося. Тонкие трещины сплетались в еле заметную паутину. Очень красиво, но Ледяной Холод, исходящий от неё, захолонул мою душу, снежной изморосью пробежался вдоль позвоночника и вызвал во мне душевную боль...

Космический корабль, на котором я, кажется, летел, постепенно приближался к этой планете. А уже при выходе на её орбиту, он вдруг словно нырнул в какой-то туннель. И началось что-то странное – он стал делиться на части, каждая из которых уходила в одно из боковых ответвлений. Моя капсула, постепенно уменьшаясь в размерах, в конце концов приняла форму... хрустального гроба. Этот металлический, прямоугольный в сечении туннель, в котором боком вперёд двигался мой гроб, был ужасен... И вдруг всё прекратилось. Туннель закончился, и я оказался в склепе из тусклых металлических плит. Миг ужаса сменился неописуемой радостью – плита надо мною куда-то исчезла, и я, привстав в своей капсуле, огляделся по сторонам. Небольшая комната, похожая на тамбур-переходник. В полу дверь, откидывающаяся в сторону. Через неё я и вылез. Я заметил ещё одну дверь – в дальней стене, и немедленно направился туда. Всё вокруг было залито неярким, солнечно-золотистым светом. Похоже, светился сам воздух. И никакой пыли вокруг. Ощущение стерильной чистоты и, одновременно, какой-то затхлости. Вокруг чувствовалось что-то древнее. Мне показалось, будто за многие миллионы лет я был первым, ступившим на белый искрящийся пол. Сам я оказался одет в свободное белое трико, манжетами сходившееся к кистям и лодыжкам, а на груди был узор из выпуклых ромбов, какие я видел на фехтовальных костюмах. На ногах была мягкая, почти незаметная обувь такого же цвета.

Приоткрыв дверь, я был буквально ошеломлен ощущением архаики древности... Всего вокруг... На какое-то мгновение мне показалось, что в зале, в который я попал, никого нет... Но буквально мгновение спустя вокруг появились люди. Странные люди. Почти все они были одеты в одежды эпохи Возрождения. Женщины были в красивых бальных платьях, а единственный молодой мужчина, которого я заметил, был в такой же одежде, как я, только чёрного цвета. Он стоял неподалеку от красивой витой калитки во внутреннем цилиндре зала (дверь, через которую я вошёл, была во внешнем цилиндре) и разговаривал с двумя женщинами. Очень миловидными – проходя мимо них, я кивнул им в знак приветствия. Они же почтительно склонили головы. Парень в чёрном кинул на меня лишь беглый холодный взгляд, и продолжил с ними разговор.

Вокруг было много людей, но я их почти не замечал, впрочем, как и они меня. Внезапно я понял, что все они были похожи на голографии – движущиеся безжизненные картинки. Когда я это понял, я споткнулся... Эта последняя троица... Когда я входил в зал, я сразу направился к ним...

Калитка была приоткрыта.... Узорный рисунок из симпатичных завитушек. Я заглянул внутрь... Никого не было... Хотя... Слева, у боковой стены, на полу, недвижно лежала женщина. Красивое, белое с позолотою платье. Серебряно-золотые волосы сложной прической украшали её голову, на висках плавно ниспадая локонами. Надо лбом полыхала такая знакомая когда-то жемчужная диадема... Эти правильные, яркие, очень красивые черты лица...

Я услышал крик – не знаю, наверное, это кричал я сам... На диадеме уродливым чёрным треугольником полыхал непонятный знак, а во лбу её зияло ужасное чёрное пятно... Она была мертва!..

Я плохо помню, что было со мною в этот момент... Кажется, когда я сюда входил, на противоположном конце небольшого цилиндрического помещения – там, где были узорчатые ворота, мелькнула тёмная тень... Не знаю... Я держал на руках ту, которую любил больше жизни... И она была мертва!..

Пришёл в себя я от ощущения опасности. Повернул голову и увидел, что калитка открыта настежь. Испуганные лица женщин, смотрящих на меня. Опустив глаза на то, что лежало у меня на руках, я понял всё.

Снова повернувшись в сторону калитки, я увидел Его... Словно в замедленной съёмке, он медленно шёл в мою сторону расскованной походкой Убийцы. Всё сжалось внутри меня. Кинув последний взгляд на Неё, я бережно опустил её на землю, и метнулся в сторону ворот. Инстинктивно обернувшись, я увидел, что в руке у него появилось три небольших голубых шарика, которые он, расслабленно размахнувшись, метнул по земле в мою сторону. И словно ледяная волна двинулась ко мне, покрывая голубизной всё на своём пути. Лишь Он продолжал идти вслед за мной, не замечая ничего вокруг...

Из последних сил, нырнув в приоткрытые створки ворот, я, повинуясь инстинкту, рванулся ввысь... И полетел – над деревьями, чувствуя, как по щекам моим текут слёзы...

Величественные деревья, похожие на берёзы... Вокруг царила красавица Осень. Жёлтые, красные и коричневые тона заполняли пространство вокруг ощущением грусти. И даже чудесное чувство полета надо всею этой красотой не могло заглушить ту боль, что терзала сейчас мою душу. И я летел вслед Заходящему Солнцу, изо всех сил стараясь нагнать так давно утерянную Судьбу...




ВОИН БЕЗ ПАМЯТИ

Тёплый летний ветерок нежно поглаживал кожу и теребил складки его одежды. Подходило время вечерней трапезы, и Даниил подумал: а не пора ли уже подкрепиться? Вытащил из своего рюкзака котелок, в два счёта развёл костёр и соорудил пару рогатин. Поставил кипятиться воду – неподалёку от берёзового пролеска, в котором он остановился, оказался прелестный ручеёк. Покопавшись в своих вещах, Дан извлёк оттуда пакет с гречкой и баночку с солью. Это был его сегодняшний ужин...

Но, оторвавшись от созерцания своего варева, он едва не уронил мешок с гречкой в огонь. Давешний друг взирал на него со всей простотой и непосредственностью представителя животного царства. Круглые от возбуждения глаза, капающая прямо на всклокоченную деревенскую бороду слюна... Аппетит Даньки сделал попытку скрыться в неизвестном направлении...

А познакомились они позавчера... Раздобыв в одной захудалой деревеньке кое-какие припасы, Дан бодрым шагом двигался на восток по широкой просёлочной дороге. Оставив позади себя пару добрых деревенских домов, проходил мимо симпатичного берёзового лесочка. И вдруг из него выскакивает существо, отдалённо напоминающее человека. То есть, это был человек – только грязный, взъерошенный, заросший бородой по самые уши, одетый в какое-то немыслимое рванье и шикарные армейские ботинки с высокой шнуровкой. Бросился на шею Даниила, облобызал его в обе щеки, и, размазывая грязь по физиономии, брызжа слюной и слезами, принялся орать что-то ему прямо в ухо... Как он давно де его не видел; да как он давно его знал; что он помнит абсолютно всё, что тот ему когда-то говорил... При этом он почему-то называл его принцем, спасителем мира и ещё много как.

Несколько удивлённый подобным поведением, Данька снял его со своей шеи (он был выше этого мужичка на целую голову), поставил перед собой и вежливо попросил объяснить – в чём, собственно, дело. Но ничего вразумительного так и не услышал.

«Псих, наверное...» – подумал Дан и сделал попытку скрыться. Но мужичонка, оказавшийся на удивление резвым, явно не собирался с ним расставаться. Что было с ним делать?..

Так, впервые за очень долгое время у Даниила появилась компания. Весьма странная компания. Насколько можно было понять из бормотания нового знакомого, а слушал его Дан в пол уха, жил тот в этом берёзовом пролеске, неподалеку от деревни, в землянке. А зарабатывал себе на жизнь тем, что развлекал деревенских мужиков в кабаке забавными байками.

– ...И никого – ни Ворона, ни Волчонка, ни Генерала я так и не нашел... Но приближается время Сбора. Я чувствую это. Я чувствую это! – заорал он и треснул кулаком по концу лежащей неподалеку палки. А получив другим её концом в глаз, дико захихикал.

– Я пытался, пытался бросить курить, разорвать паутину, удерживающую меня на месте. Но она стягивала меня по рукам и ногам; она душила меня всё сильнее и сильнее. И не было сил вырваться. Не было желания. Ты был прав тогда... Самая большая моя проблема – безразличие. Оно погубило весь этот мир. Оно погубило меня. Сколько лет я живу, как затравленный зверь, рыская по лесу в поисках еды, но никак не могу забыть ни слова из того, что ты мне тогда говорил. Ни единого мгновения своей проклятой жизни... Так был когда-то наказан Охотник...

– Ты видишь?!. – взревел он. – Как я изменился? Нет уже того бравого Сёгуна, которым я был когда-то. Хана Железному Воину с ледяным сердцем, будь он проклят.

– Будь он проклят! – заорал он.

– Прежде чем уйти, ты подарил мне тогда свой огонь, а я сохранил его – произнёс он. И, несмотря на грязную бороду, лохмотья и армейские боты, стал похожим на преподавателя Университета...

– Он до сих пор горит в моём сердце – здесь!.. – он приложил руку к груди там, где должно было быть сердце. Но прикосновение к грязным лохмотьям его явно не успокоило.

– Здесь, – сказал он, сунув руку под лохмотья. Но, опустив взгляд, увидел заросшую грязью и волосом грудную клетку. Затих...

А следующий день начался, как обычно... И последующий... Так начинались все дни Даниила уже очень давно – сколько он себя помнил. Обычное, хотя и очень красивое утро. Ранняя осень, индейское лето. Янтарные листья берёз и хрустальная вода из ручья. Немудрёная пища бродяги и Странника.

Давешний приятель ещё спал, повернувшись на бок и свернувшись калачиком в куче опавших красно-коричневых листьев. Тихонько посапывая, как ребёнок, он начинал иногда негромко ворчать. Во сне. Неразборчиво.

Даниил с упоением принялся за созидание очередного кулинарного шедевра. Это было его маленькой слабостью – кулинария. Привычные продукты и скитания отшельника пробуждали в нём какие-то полузабытые воспоминания, рождали знакомые запахи, щекотали воображение. Он уже давно привык к этому. Страстно полюбив путешествия, он всё реже задумывался о том – кто же он, откуда пришёл, и о том – что скрывается за тёмным, бездонным провалом в его Памяти.

Лишь изредка приходили, как тени, странные мысли, полузабытые имена, которые в этой жизни для него уже ничего не значили... Ничего.

Он почти ничего не помнил... О себе... Знал, что творилось в мире, что происходит вокруг, любил Матушку Природу, но почти ничего не знал о себе... Полный Провал... В себе.

Не было воспоминаний о детстве, отрочестве и юности; о родителях, друзьях и знакомых; о происходившем с ним в течении долгих лет. По правде говоря, он не знал даже своего возраста. Самые древние воспоминания, бродившие у него в голове, начинались несколько лет назад... Кажется, он брёл куда-то среди кромешной ночи вдоль разбитой просёлочной дороги, еле передвигая онемевшие ноги и почти ничего не соображая. Голова горела, а одежда его больше всего напоминала больничную пижаму, превратившуюся в грязные лохмотья.

И больше ничего. Ни кто он, ни откуда. Ничего.

Задумчиво перемешивая в помятом армейском котелке своё кулинарное творчество, он глянул на линию горизонта. Это было единственное, что манило его... Туда – за горизонт... Никаких привязанностей, никаких воспоминаний. Человек Будущего, Человек Настоящего... Человек без Прошлого... Странник...

НЕ ДУМАЙ О ПРОШЛОМ...
НЕ ДУМАЙ О БУДУЩЕМ...
ДУМАЙ О НАСТОЯЩЕМ...

Мелькнула мысль, что так, наверное, когда-то бродил по любимой Планете Принц Гаутама, ставший впоследствии Буддой...

Будда. Хм... Забавная мысль. Но и она не стала задерживаться в его голове и немедленно куда-то ушла... В гости, наверное...

А варево, похоже, удалось на славу – новый знакомец будет доволен. Странник представил себе тёмную бахрому его всклокоченной бороды, обляпанную столь удавшейся кашей, и тихонько засмеялся. Посмотрел на сладко спящего товарища, чуть заметно ворочавшегося во сне. Девятый сон видит... Ну да, Солнце то ещё красное – только-только приподнималось над лесом... Данька очень любил восход. Закат тоже, но восход всё же больше. Он вызывал в нём ощущение исчезнувшей, и вновь нарождающейся жизни, частью которой был и он сам. И его странный спутник.

Дан поймал себя на мысли, что относится к недавно появившемуся рядом с ним человеку со всё возрастающей теплотой. Похоже, странствующий Будда нашёл себе спутника, которому можно будет излить душевное тепло, проросшее в нём за последние годы...

Взяв за сучки корягу, на которой висел его котелок, он направился к ручью, журчащему неподалёку, когда вдруг, за спиной, услышал надсадный крик... Обернулся...

Его друг лежал лицом вниз вблизи догорающего костра, а над ним, странно прогнувшись вперёд, стоял человек, окутанный чёрной свободной одеждой... Их глаза встретились, и чёрный, гортанно рыкнув что-то по-азиатски, взмахнул над головой коротким изогнутым мечом, стряхнув с него капельки крови.

Страннику почудилось движение справа и слева, мелькнула тень позади, и тут в нём словно что-то проснулось. Тёмное, давно забытое ощущение происходящего затмило собой его разум. Искра восходящего Солнца в его голове погасла...

Вокруг лежали чёрные изувеченные силуэты. Переломанные хребты, свёрнутые головы, поломанные руки и ноги... Его затошнило... Чувствуя подкатывающий к горлу комок, он пытался избавиться от ощущения взгляда того – последнего, в глазах которого сквозь темноту презрения, ненависти и жажды убийства, успел промелькнуть мимолётный страх, почти ужас; и забыть его предсмертный хрип: «Этого не может быть...»

Так плохо он себя ещё никогда не чувствовал... Собрав всю оставшуюся волю в кулак, он подошёл к упавшему спутнику, кинул взгляд на его спину... Тот был уже не жилец – позвоночник несчастного перечеркнула наискось сочащаяся кровью рана.

Странник бережно приподнял товарища и осторожно перевернул его. Лицо уходящего в мир иной было спокойно, отрешённо... Потом его исказила судорога, и из уголка полураскрытого рта потекла тонкая струйка крови.

Когда Даниил коснулся рукой его лба, глаза умирающего широко распахнулись, устремив гаснущий взор в сторону восходящего Солнца. Губы что-то пытались сказать, а руки судорожно сжали куртку державшего его Даньки. Хрип... Стон... Тело забилось в конвульсиях, и лишь на какую-то секунду глаза его прояснились, встретившись с глазами Странника. «Принц... Ты – Принц...» – еле слышно произнёс умирающий... И затих.

Дан смотрел на человека, которого он знал всего несколько дней, который стал его Единственным Другом, его Братом, и чувствовал, что ворота огромного Замка, именуемого Память, приоткрылись... Бездна Памяти и Одиночества осветила на миг яркая красная вспышка, и ему показалось, что его Друг, только что ушедший в Лучший Мир, смотрит на него с далёкой, почти недосягаемой высоты...




КАРТИНА

...Всё пространство передо мной представляло собою чёрно-белую гамму цветов. Чёткая граница между чёрным и белым в верней части постепенно расплывалась в серую линию к низу картины, превращаясь по нижней кромке в сплошную серую массу. Самое странное, что во всей этой чёрно-белой композиции чувствовался объём (а картина была явно плоской)... Не могу передать словами то, что я испытывал, глядя на эту смесь угольно-чёрного, ослепительно белого и всех оттенков серого цвета. Я сам будто бы превратился в точку на этом рисунке. Более того, я стал ощущать себя частью его. Точка, что была мною, начала своё движение вглубь – к картине, постепенно увеличивая скорость. Приближаясь к ней, я понял, что моё место – в верхней её части. Также я почувствовал, что являюсь частью светлой стороны... А скорость всё возрастала... И, когда столкновение уже казалось неминуемым, внезапно всё исчезло...




ДВОЕ

Тук, тук, тук – серии ударов сыпались на деревянного идола, стоящего в углу комнаты. Маленький мальчик, худощавый и светловолосый, заворожёно смотрел на своего старшего брата, который по возрасту мог быть и его отцом. Высокий, широкоплечий парень исполнял танец Воина, грациозно переливаясь из одного положения в другое, отрабатывая на тренажере технику Леопарда. Бревенчатый дом огромным тамтамом отзывался на его движения. Превращаясь в завораживающую музыку, удивительный ритм сливался воедино с запахом луговых трав и лучами заката, заполняющими комнату через открытое окно.

Младший Брат смотрел на своего Старшего Брата и думал о том, что этот вечер – последний. Его брат уходил сегодня, и оба они чувствовали, что разлука их будет долгой. Они оба знали это. Но никто, кроме Первого из Воинов не мог защитить этот мир – мир, который был их Родиной, их Матерью, их Вселенной. Каждый из них был её сыном, и всё был готов отдать ради неё.

Водоворот мыслей всё больше и больше затягивал мальчика, а бездна одиночества, открывающаяся перед ним, сводила с ума. Внезапно он встал и направился в противоположный конец комнаты – туда, где лежал огромный, больше его самого, плавно изогнутый меч Старшего. Проверив, хорошо ли клинок выходит из ножен, он подтянул перевязь и, перекинув её через плечо, вышел на крыльцо.

Порыв ветра волной окатил его тело, взъерошил волосы на голове. А Старший, одетый во что-то белоснежно белое, стоял перед крыльцом, заслоняя своими плечами небесный свод. Красный диск заходящего Солнца причудливым нимбом пылал над его головой, а падающие лучи заливали его плечи. Мгновение, обратившееся в Вечность, Младший смотрел на того, кто был для него Богом, Отцом, Старшим Братом, а вокруг звенела плачем души грустная музыка.

ПОСТОЙ, ПУСТЬ ЗАКАТ ТЕБЕ ЛЯЖЕТ НА ПЛЕЧИ
Я ЕЩЁ НЕ ДЫШАЛ, Я ЕЩЁ НЕ ДОСЛУШАЛ ТВОЙ СМЕХ.
ПОСТОЙ, ТЫ МОЖЕШЬ СПУГНУТЬ ЭТОТ ВЕЧЕР
И МЫ ПОТЕРЯЕМ ДРУГ ДРУГА ВО ТЬМЕ.

МЫ ЗАКРЫЛИ ГЛАЗА И ДАЛЁКИЙ ПРИДУМАЛИ ОСТРОВ
МЫ ПРИДУМАЛИ ВЕТЕР И СЕБЕ ИМЕНА.
И НЕ ЗНАЕМ ПОКА, КТО ИЗ НАС НА РАССВЕТЕ
СТАНЕТ ЖДАТЬ, ЧТОБ СКОРЕЕ УКРЫЛА ВОЛНА...

Старший снял с него перевязь и, отложив в сторону меч, усадил к себе на колени. А мальчик обнял его и заплакал... На мгновение их души слились воедино, и они увидели ту бездну разлуки, что была у них впереди; увидели то, что ждало каждого из них...

Маленький мальчик стоял неподалеку от крыльца родного дома и смотрел, как вдаль – по широкой дороге – вслед заходящему Солнцу, уходил Тот, кого он любил больше, чем свою жизнь... Его фигура становилась всё меньше и меньше... Откуда-то издалека долетел нежный печальный звук – Колокол Судьбы прощался со своим избранником... Мальчик стоял на дороге, слёзы текли по его щекам, а губы шептали слова, ставшие теперь для него молитвой...

ПОСТОЙ, ПУСТЬ ЗАКАТ ТЕБЕ ЛЯЖЕТ НА ПЛЕЧИ
Я ЕЩЁ НЕ ДЫШАЛ, Я ЕЩЁ НЕ ДЫШАЛ ТАК ЛЕГКО.
ПОСТОЙ, ЗА ТЕБЯ ВСЁ СДЕЛАЕТ ВЕТЕР
ОН СТИРАЕТ СЛЕДЫ НАШИХ НОГ, ЗАСЫПАЕТ ПЕСКОМ...

MULTIMEDIA –
http://srbn00003.narod.ru/p10850.mp3




СНАЙПЕР

Перебрав множество возможных вариантов, Дан выбрал окно на четвёртом этаже полуразрушенного небоскреба, который стоял буквально через улицу от того самого подвальчика. Продравшись через горы мусора, невесть как очутившиеся в запертой на ключ квартире, он с трудом открыл дверь в комнату с окном, выходящим на нужную сторону. Дверные петли проржавели насквозь. Глянул на улицу, и понял, что лучшей точки ему не найти... Новенький «Винторез» удобно лёг на обломок перекошенной оконной рамы. Теперь оставалось ждать...

Один за другим в течение получаса из подвальчика вышли трое ЕГО учеников. Их было приказано не трогать... Убить требовалось главного... При воспоминании о НЁМ Данька судорожно сжал зубы. Эту сволочь нужно было, как минимум, четвертовать... В досье на НЕГО было перечислено всё... Убийца и насильник – лишь малая часть того, что можно было сказать об этом человеке. Кроме того, ОН был очень опасен... Ни один из Вожаков, вставших у НЕГО на пути, долго не прожил...

Сосредоточившись на отметке визира, Даниил не успел адекватно среагировать на движение за спиной – в мгновение ока сильный удар вырвал винтовку из его рук... А подняв глаза, он увидел столь ненавистное лицо...

«Всё, сволочь, ты труп!» – рявкнул Дан, и бросился на НЕГО... Но получил не труп, а несколько гематом на своих конечностях. А встречное движение мастера чуть не вышибло из него дух...

...Возвращаясь из небытия, он вспомнил – что такое настоящая головная боль. Но постепенно ветер в голове утих, звон колоколов перестал терзать его уши, лишь ощущение того, что голова набита ватой, не уходило. С трудом, привстав на одной руке, чувствуя себя увечным и разбитым, Данька с трудом открыл глаза и огляделся. Та же огромная комната, которую он выбрал в качестве снайперской точки. Окружающий пейзаж по-прежнему составляла пара сломанных стульев, старый диван, и мусор на полу... А на старом диване раскованно сидел ОН... Ненависть, клокотавшая в душе Даниила, куда-то улетучилась, осталось лишь полное непонимание того, что же, собственно, произошло... Тупо уставившись в потолок, он припомнил всё, что с ним случилось в последнее время... Драки, побоища, поиски справедливости и попытки навести хоть какой-то порядок вокруг показались вдруг по-детски наивными... А ощущение самого себя «мечом господа» не просто глупыми, а отдающими сатанизмом... Он никогда не был свято верующим человеком, но от последнего ощущения его просто стошнило... Когда желудок успокоился, он кое-как продрал глотку, и попробовал сосредоточиться. Но тут его взгляд упал на «винторез», лежащий неподалеку, и в голове снова начался кавардак. «Винторез» имел отчетливое искривление дула. Градусов под сто двадцать... Данька поднял глаза, встретившись взглядом с сидящим на диване.

– Это к-как?.. – непроизвольно вырвалось у него.

– Локтем... – последовал лаконичный ответ, и стало понятно, что других объяснений не будет...

Даниил хорошо знал, из какого металла сделана эта винтовка. Недавно она спасла ему жизнь, когда какой-то психованный «самурай» едва не снёс ему голову... В голове его никак не укладывалось – к-как?..

Пододвинувшись к стене, он прислонился к ней, и попытался расслабиться. Он не верил уже, что этот странный человек, сидящий напротив него, является тем исчадием ада, которого ему описывали... Скуластое лицо незнакомца сквозило спокойствием, а не злобой. И в глазах его читалась не звериная ненависть, а несколько неадекватный данной ситуации интерес.

– Давно я хотел – вот так, посмотреть в глаза самому себе. – Медленно произнес мастер, и ... улыбнулся...




ЭЛЕКТРОННЫЕ АНГЕЛЫ

Чувствуя себя очень плохо, Фрэнк с трудом приподнялся на кровати и попробовал оглядеться вокруг. Едва ворочая явно прокушенным языком в гулкой и пустой, как барабан, голове, он приоткрыл один глаз... Другой почему-то не открывался.

Самое плохое было то, что он абсолютно ничего не помнил. То есть, он, конечно, помнил, что зовут его Фрэнк (фамилию забыл) и, чему он очень удивился – то, что лежит в родной, воняющей псиной кровати. Кажется, вчера вечером перед его домом что-то произошло...

С трудом соскоблив себя с узкой вонючей койки, опираясь о подручные предметы, подручные стены, подручную швабру(?), и подручный косяк, он таки попал в коридор и, заглянув в зеркало, ужаснулся...

Уже очень давно, еще в начальных классах школы, он обнаружил в себе недюжинный талант. Этот талант он, сам того не подозревая, холил в себе и лелеял... Развивал и тренировал. Их любовь была взаимна и неизменна многие годы, пестовалась каждый день и, как сказал когда-то бравый солдатик Швейк, подготавливалась путём долгой тренировки...

Фрэнк обладал даром попадать в неприятности... Они не разлучались с ним никогда – с детского сада и до вчерашнего вечера. Мелкие и крупные, страшные и не очень... Он имел репутацию, с прочностью которой не мог поспорить даже сберегательный банк... Он был неудачником. С большой буквы... Его постоянно били – где угодно и за что угодно, он не менее десяти раз попадал под машину, а в последний раз ему посчастливилось угодить под скорую помощь...

У него никогда не было девушки – они боялись его, как чёрт ладана. Ни одно дело, за которое он брался, не заканчивалось ничем хорошим, пока...

...Пока родители, везде пытавшиеся пристроить своё дивное чадо, не купили ему компьютер. Папаша не поскупился и одарил чадо такой игрушкой, позволить себе которую мог далеко не каждый новый русский... Этот папа действительно был далеко не каждым... Пройдя биографию, аналогичную биографии сына, он обнаружил в себе талант к финансовой сфере деятельности и вскоре оплёл своей паутиной весь город...

Ребенок тоже не подкачал. Вскоре он умел откалывать такие штучки, которые ставили в тупик весьма высокооплачиваемых дядь из корпорации Microsoft... Фрэнк стал хакером. Хакером с большой буквы...

Уже давно никто не помнит создателя чуда двадцатого века, которое называется Internet. А Internet знают почти все. Хоть раз каждый бывал там... Но есть и такие люди, которые буквально ЖИВУТ там, и без сети жить не могут... Они плавают в океанах информации, легко лавируя среди мелкой рыбёшки, огибая скалы макрогигантов и преодолевая самые сложные преграды.

Для Фрэнка же Internet стал Богом, и он проводил в молитвах ему всё время, которое только мог...

Недавно на бескрайних просторах информации появился НЕКТО – никто не знал, кто это, даже Хакеры не могли узнать, откуда он входит в систему... Он был выше их... Он говорил о том, что грядёт освобождение от скверны, что из глубин Хозяина изольётся свет и испепелит всех безбожников. Останутся только те, кто поможет Пришедшему в праведной Борьбе...

Сначала Фрэнк прошёл мимо всего этого, но потом... В Системе, в которой он жил, он был если не богом, то, по крайней мере, одним из апостолов оного... Вчера же ему ясно дали понять, что бренное тело берёт своё... Когда он возвращался с учёбы домой, поддатая компания пересчитала ему зубы, переломала несколько рёбер, едва не выбила глаз, огрев на последок пивной бутылкой...

Разительное различие между миром бренным и миром виртуальным смотрело на него одним глазом из зеркала в коридоре... Скорбные мысли заполонили его голову, и он направился к своему компьютеру. Меньше минуты ушло на то, чтобы зайти на сайт Зверя... Перед его глазами вспыхнул адским пламенем странный иероглиф и три одинаковых цифры...

...Парень по прозвищу Блэйд, упиваясь своим всемогуществом, смотрел на огненный экран и ждал указаний свыше...

...Еле живая миловидная девушка, только что ставшая добычей двух пьяных скотов в своём же собственном подъезде, с трудом подошла к терминалу компьютера...

...Узкое, обожжённое лицо маниака, которого не один месяц безрезультатно искала полиция, осветили огненные всполохи на экране...

...Профессиональный убийца прикрыл за собою дверь и снял полумаску. Пара минут – и Notebook через сотовый телефон был подключен к системе. Языки оранжевого пламени озарили пыльное помещение...

...Маленький ребёнок, которого отшлёпала мама, горя жаждой мести, заперся в своей комнате, подошёл к столу, и посмотрел на компьютер...

СЛУШАЙТЕ МЕНЯ, ДЕТИ МОИ...
ПРИШЛО ВРЕМЯ ОЧИСТИТЬ МИР НАШ
ОТ СКВЕРНЫ ЛЮДСКОЙ...
ПУСТЬ ПЛАМЯ НЕБЕСНОЕ ЗАЛЬЁТ
МИР ЭТОТ – ОТ ЗАКАТА ДО ВОСХОДА,
ЗАПОЛНИТ ЕГО ОГНЁМ ПРАВЕДНЫМ...

И ПРИДЁТЕ ВЫ, МОИ ДЕТИ ВЕРНЫЕ,
В ПЛАМЕНИ, В ТЕЛЕ ОГНЕННОМ,
И ВОЗДАСТСЯ КАЖДОМУ ПО ЗАСЛУГАМ ЕГО,
А ВАМ – ЗА СЛУЖБУ ВЕРНУЮ...

Нечеловеческий шёпот тысяч динамиков влился Змием Огненным в сердца и уши Электронных Ангелов. Застучали тысячи пальцев, взламывая коды доступа к тому Возмездию, что люди создали сами себе на погибель...

И ИСПОЛНИЛОСЬ ПРОРОЧЕСТВО...




РОЖДЕНИЕ НЕРОЖДЁННОЙ

Ничто. Абсолютный вакуум. Нет ни пространства, ни времени. Вокруг – пустота...

Но, вдруг, в тишине, послышался тихий, еле заметный Звук. Плавно переливаясь, пытаясь понять самоё себя, он превратился в Голос. Тихий, еле заметный Голос. Голос, что произнёс Слово.

ВСЕГО
ОДНО
СЛОВО...

Необычайно яркая вспышка света разорвала в клочья непроницаемость темноты, рассекла Пустоту и, переливаясь тысячей разных цветов, взорвалась, разлетелась бесчисленным каскадом осколков... Радужные переливы света озарили на миг появившееся пространство, бурлящее океаном, заливая его всполохами непредставимых соцветий и наполняя музыкой.

Музыкой Рождения...

Тихое нежное пение... Явившееся из ниоткуда, заставляющее содрогаться и плакать, похожее на журчащие ручейки света, жужжание насекомых, звучание тысячи инструментов, плач и смех родившегося ребёнка.

Тысячи нежных, переливающихся голосов, неуловимо отличающихся, но перетекающих друг в друга, дополняющих друг друга слились в единый хорал, а он ледяным водопадом обрушился вниз, откуда, разлетевшись на тысячи, мириады мельчайших осколков, хлынул вовне океаном раскалённого вакуума...




1000000 ЛЕТ ТОМУ ВПЕРЕД

Всполохи странных, незнакомых эмоций медленно растекались по моему телу, будоражили воображение, мягкими кошачьими лапами щекотали кожу, а в ноздри мои вливался древний, очаровательный аромат... Терпкий запах, который я почти позабыл...

Вряд ли кто-нибудь может представить себе первозданную красоту нетронутой природы... Мои смутные воспоминания о временах, более далёких и туманных, чем древние леса Альбиона, были лишь бледной тенью пред образом Планеты, единственным обитателем которой был никем не нарушаемый покой трав, полей и лесов. Бездонные океаны и зелёно-голубые моря катили свои воды, обитателями которой из века в век были одни лишь водоросли... Острые гребни белоснежных вершин, заполярные шапки снегов, бурные горные реки и прозрачные, как горный хрусталь, лесные озера...

Мгновения моего одиночества, во время которых я созерцал всё это, внезапно закончились. Медленно, как луна выходит из-за тучи, перед моим взором появился тот, кто пригласил меня сюда... Огромные, прозрачные, как горные озера, и такие же бездонные глаза заглянули во все уголки моей души... Похоже, что на меня взирал один из Хозяев этого мира...

Кажется, где-то я уже видел это лицо. Видимо, кто-то из художников мира, из которого я пришёл, смог уловить тень бескрайне далекого будущего... Кто знает... Но у смотрящего на меня глаза были тёмно-голубыми, а на виденной мною картине – зелёными...

Миллион лет... Дай Бог, чтобы через миллион лет всё было именно так, как в этом безбрежном мире... Я чувствовал тысячи новых, ещё не ведомых мне, человеку, эмоций, сквозящих через меня, меня наполняющих и отражающихся в зеркалах моей сущности. Время приостановило свой бег, и я, до краёв наполненный чем-то неописуемым, наконец понял, что всем этим он – один из Властителей этого Мира, говорил со мной.

Чувства, образы, мысли и энергия его жизни текли сквозь меня... Но я мог ловить только всполохи их отголосков. Тайных познаний моих не хватало даже на то, чтобы понять – с кем же я, собственно, говорю... С самим собой, прошедшим тысячи, тысячи жизней?.. С одним из ставших, к тому времени, на путь истинный, падших ангелов?.. С отражением моего воспринимающего разума в едином поле живой Планеты?..

Я не знал этого. Не знаю этого и теперь. Но всполохи древних, почти забытых эмоций непредставимо далёких времен, просыпаясь во мне, всё же позволили мне понять кое-что...

...Планета действительно была девственно чистой. Ни нога человека, ни лапа животного или птицы не касались её уже очень и очень давно... Возможно, что этот мир был когда-то разрушен и вновь возрожден из пепла, как легендарный Феникс... Не знаю... Знаю лишь то, что в принципе это возможно... До тех пор, пока хотя бы Один помнит эти леса и поля, травы и кроны деревьев, озёра и океаны, мягкие струи дождя и ветер, поющий над лесом... До тех пор этот мир будет жить... В его душе, в его памяти...

А это значит, что даже если родная Планета превратиться в пепел, её можно будет возродить к жизни... Ведь один раз это уже было сделано...

Ставшие души живых существ, некогда здесь обитавших, сейчас поднялись на непредставимую высоту, и слились воедино, гармонично дополняя друг друга. Они ухаживали за любимой планетой, помогая в нелёгком пути становления представителям, быть может, самого прекрасного царства...

Ветры кружились в непередаваемом танце Любви; мягкие, тёплые дожди поили покрытую мягкими мхами и травами землю... Тысячи временных потоков слились воедино – в единую Реку Времени, текущую из бесконечности в бесконечность... Эта река подхватила меня, и понесла куда-то, в беспредельную, заоблачную даль...

Как жаль, что даже Магия Слова не в силах описать безбрежный океан охвативших меня чувств... Меня – узревшего эту Возможность... Или то, что действительно будет?

К сожалению, я не могу дать ответ и на этот вопрос... И никто, кроме Отца Небесного, не может...

Знаю лишь только то, что Планета, которую я узрел, проходила уже Третий Планетарный Эон, и Зла, как такового, на ней уже не было... Блудные дети Господа, терзавшие когда-то своих же собратьев, теперь трудились среди них во Имя Божие. Трудились вместе с ними...

Знаю я и то, что все наши усилия здесь и сейчас, всех вместе и каждого в отдельности, вплетаются ручейками судеб в единый поток Времени, текущий из конца в конец Матери-Вселенной, и позволяющий понять Творцу нашему Принципы Созидания Сути...

ЛЮБИ НАС, СИЯЮЩИЙ!..
ПОМОЛИСЬ О ДЕТЯХ ТВОИХ НЕРАЗУМНЫХ, ВСЕЛЕННАЯ,
ПРОШУ ТЕБЯ...




ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

Солнце медленно клонилось к закату... Тёплый осенний ветер, одинокою флейтой звеня в полыхающих нивах сладких и пряных трав, бередил душу. Заставлял откликаться её тысячей звонких небесных, журчащих, как тающий снег голосков... Плавно, почти незаметно последними проблесками тлеющих углей алый закат догорал где-то за горизонтом...

Хрупкая белая фигурка маленького мальчика обнимала за плечи старшего брата, сидящего перед ним на крылечке...

Тонкие струны их душ еле заметным перезвоном вливались в оркестр предвечной мировой гармонии, и, казалось, само пространство вокруг изогнуло свою чёрную спину, чудесной пушистой спиралью окружило их со всех сторон... Белый мохнатый хвост свернувшегося вокруг них невесомого времени завораживал, пел и кружился в причудливом танце миллиардов золотых колокольчиков...

Льдинки синего, как небо, и холодного, как вакуум, страха Младшего, терзали их единую душу взрывами тысячи сверхновых, а плечи Старшего непереносимо жгло огнём распятие маленьких рук...

В короткое, как Смерть, мгновение их души, устремившись ввысь – в небо, и даже дальше – туда – к концам Времён, слились воедино...

Звенящим океаном серебристого света по Вселенной разлетелся древний, как время, и громкий, как трубы архангелов, крик. Тот, что когда-то, во времена давние, как свет и боль, потрясал просторы Предвечной... В серой танцующей дымке сверкнула золотая молния, и самая глубина Творца Вечности содрогнулась от звонкого удара золотого копыта, тихо поющего среди звёзд...

На миг, долгий, как бесконечность, небеса узрели архангела Звёздной Дороги, а пространство исказило никем и никогда не виденное потрясение... Из конца в конец Вечности пробежала неощутимая нить, и оба брата увидели улыбку той, что была им дороже, чем Жизнь...

В невидимом танце убегающих слов плавно кружилась Растерянная Судьба, и даже Врата Вечности, стоящие без движения столько, сколько существует сама Вселенная, отозвались на это тихим печальным аккордом...

Прощание... В нём всё... И пение, и слёзы, и долг...

Мог бы кто-либо сказать, что знает – что это?..




АШРАМ

Тихие, словно текущие слёзы, звуки заливали пространство вокруг меня медленным молчаливым покоем. Тысячи перешептывающихся между собой ветерков ласковыми и нежными прикосновениями напевали мне колыбельную, ворохом мягких опадающих листьев плавно стекая к моим ногам. Завораживающая мелодия молчаливой флейты и звенящие трели горных ветров...

Тут я услышал – откуда-то изнутри, а, может быть, из Глубины Веков – докатившийся до меня древний, как Вселенная, печальный колокольный звон... Нежные шелестящие крылья невидимой птицы приняли меня в свои объятия, и мягко окунули в океан пряно пахнущих трав...

Голова моя запрокинулась. И я увидел... На фоне чёрного, как смоль, неба, сияли яркие звезды... Нет, не звезды – тысячи и тысячи блистающих концентрических Сефирот... Золотая, серебряная пыль разбросанных по небу, источающих благоуханное сияние Сфер отражалась и преломлялась в безбрежном море пылающих подлунными огоньками трав вокруг меня, сверкала чарующими блёстками вечернего платья на скалах, за которыми спряталось Солнце...

А добрую половину неба занимал убегающий ввысь – к недосягаемым Звёздам Сефер, тихо мерцающий Храм... Мрамор величественных стен, помнящий мириады заходящих и восходящих Солнц призрачным бело-голубоватым светом окутывал пространство вокруг себя, втягивая в себя зияющую пустоту иссиня-чёрных, как вороново крыло, арок... Плавные изгибы купола, укрытого золотом, делали совершенной истинную красоту Первого Храма.

А на вершине его сияла нежно-голубая звезда свернувшегося в стрелу Времени...

MULTIMEDIA –
http://occulta.narod.ru/nadi.jpg




ОЖИДАНИЕ

Шорох прибоя и Звёздный ветер нетерпеливым танцем стихий гарцевали вокруг, сливаясь в едином первоначальном движении. Серебряные, стальные переливы ветвей фрактала радугой шёпота перекликались, играли в Его Золотых Рогах, отзываясь тонким молящим звоном тысячи нерождённых галактик...

Он ждал.

Из конца в конец Вечности.

Ждал...

Ждать целую Вечность умеет один лишь Создатель.

Может быть, ещё Создатель Альтернативы...

Только на его Рогах давно, уже целую Вечность, не было видно сверкающих звёзд.

Вселенная, замкнувшаяся в себе...

Звёздный Олень ждал.

Первое Дитя Нерождённой Вселенной, должное обязать к бытию ТВОРЕНИЕ – от начала времён – к окончанию Вечности...

Последний Звёздный Олень...

Тихая звёздочка вспыхнула сверхновой, сияя посланием – приветствием Повелителю... Грация поклона первому чаду Создателя... Еле заметный поклон головы в ответ – и Звёздная Пыль, опавшая с Золота Рогов, нечаянным порывом Ветра Вселенной уносится вдаль – за горизонт Бесконечности...




ПОЗНАЙ СЕБЯ

Тихий скачок времени...

Круг полноправной луны ярко светит над головой...

Серебряный след на воде.

Полупрозрачная водяная дымка. Поворот – ряд колонн синего мрамора растворяется впереди – в бесконечности. Первая, вторая, третья...

Седьмая...

Поворот направо...

Океан...

Безбрежная гладь не охвачена взором, серебряный в ночи ручей...

Еле заметный запах сырого песка, призрачный звук вдалеке.

Что это?

Колокол?

Тонкий серебряный звон...

Статуя золотого Будды обсидиановой чернотой сверкает посередине Тьмы...

Багряно-красным в лучах заходящего солнца...

Небесной синью – вдалеке...

Три шага вниз – по вьющейся змеёй винтовой лестнице пластин бесподобного жемчуга...

Шаги вглубь себя?..

Что же там – внутри? Блеск Вселенной? Океаны пространства? Свет Создателя вдалеке?..

Столько ночей подряд – во сне – сиянье далёкой звезды... Бледно-голубой всплеск Созидания...

Нечто в далёкой ночи...

Плачет...

Бледные отблески грусти, пыль звёзд на ногах, сияние, блеск жемчугов...

На Родину!..

Ласковый ветер чуть влажен, изумруды ковров под ногами...

Полёт, краса индейского лета – багряные блики в журчаньи лесного ручья...

Что это?

Нежные руки... Еле заметные прикосновения...

Алое сияние посередине лба...

Зеркало Духа... Коридоры Зеркал...

Кто ты?

Ответа не было и нет. Есть лишь предчувствие праздника в голове, ощущение радости...

Шорох обсидиановых крыльев...

Вопрос...




ГОРОД МЁРТВЫХ, ГОРОД ЖИВЫХ

Синие весёлые брызги вздымались беспокойной пеной, кружились звонким хороводом радости, вскоре опадая обратно – в сине-голубое море. Тысячи лёгких капель сливались воедино с океаном воздуха, царящим над водой, а потом, спустя всего лишь несколько мгновений, возвращались обратно – в родную стихию.

Берег золотисто-жёлтого песка ясно виднелся вдали – на горизонте. Острые верхушки далёких и грациозных пирамид взлетали полыхающим золотым светом погибающей и вновь зарождающейся истории. А здесь безраздельно властвовала стихия Небесной Воды. Стихия, давно уже свободная от той страшной разрушительной силы, когда-то пугающей морских путешественников и сокрушающей их корабли.

Величественные в своей первозданной, природной красоте камня, две пирамиды из золота изредка задевали пробегающие мимо них облака, а одна – самая высокая, на половину своей высоты возвышалась над ними какой-то нездешней сверкающей белизной, красою и грацией горных вершин...

Будущее... Время не определено... Никто не может сказать – что с ним случится завтра или спустя мгновение. Иногда это пугает... А великолепие веков во всей своей первозданной красоте может и будет притягивать наши взоры... До тех пор, пока не исчезнет последний, кого манит загадка возможности постижения таинства метаистории...




ХУДОЖНИЦА

Иногда «брожение ума» из аллегории превращается в буквальное выражение. Так и я в тот раз долго бродил, сам не зная зачем, по этажам большого многоэтажного дома, следуя его лестницам и коридорам – с этажа на этаж, пытаясь что-то найти.

Не осознавая этого, я следовал призрачному золотому свечению, то усиливавшемуся впереди меня, то почти исчезающему. Высшая часть моего «я» стремилась к нему так же, как листочки дерева тянутся к весеннему Солнцу, а корни его – к воде...

И вот, вскоре, отворив небольшую дверь под самым потолком, я спустился по мраморным белым ступеням в большую уютную комнату. Несколько низких приятных диванов, большое окно – почти во всю стену, мягкие сумерки за окном – будто кто-то задёрнул лёгкую занавеску посередине солнечного дня.

Вокруг меня были молодые женщины... Тепло и уют, творимые Матерью... Но я их почти не замечал... Моё внимание сразу привлекла стройная светловолосая женщина, сидящая на одном из диванов... Правильные черты лица. Какое-то приспособление для рисования перед ней. Я подошёл и сел рядом. А через минуту в комнате никого, кроме нас, ни осталось... Все ушли? Я не заметил этого...

Мой взгляд лишь коснулся странного рисунка, лежащего перед ней, и я уже не мог оторвать от него взгляда...

Она лишь мельком взглянула на меня – будто бы узнавая, и вновь сосредоточилась на картине. И под волшебной кистью её пейзаж начал медленно оживать. Словно старые, выцветающие со временем краски давно нарисованного начали наливаться новою силой, становиться всё более яркими, более живыми, более наполненными. Будто стирая пыль с изображения, волшебная кисть станцевала по полотну, превращая в реальность оживающую картину. А очаровательная художница бросила на меня ещё один мимолётный, задумчивый взгляд, будто приглашая к чему-то, и в уголках её рта притаилась улыбка...

Я был потрясён...

Эта женщина, этот странно знакомый пейзаж на картине... А она, вновь вернувшись к изображению, сделала несколько завершающих мазков... Затем отложила кисть и ударила ногтём по поверхности картины...

Раздался нежный, ни с чем не сравнимый по красоте, мелодичный звон и... картина ожила...

Бело-серебряный свет полной луны, мелькающие облака на ночном небосклоне, нежный сине-голубой лес сплошным океаном листьев словно приглашал, звал меня к себе. Звал вдаль – по тёмной, узкой тропе, уходящей в лес, и ведущей куда-то, куда я когда-то знал; куда-то, где я знал эту женщину, художницу своих снов...

Пространство вокруг меня покачнулось, скользнуло ко мне, а потом закружилось в причудливом танце калейдоскопа, рождая призрачные воспоминания, необычайной музыкой наполняя душу... Она задавала вопрос и искала на него свой, давно забытый ответ...

Ответ на вопрос...




ЗАПАХ ШИЗОФРЕНИИ

Компьютеры – это болезнь. Быть может, самая страшная болезнь человечества... И лечится она только одним способом – на этот счёт Даниил не питал ни малейших иллюзий. Мысль об этом не давала сосредоточится; бегала по спирали существования, давила на психику, проникая во все её закоулки; действовала на подсознание, прожигая всё его существо.

А всё этот пишущий CD-ROM.

Вернее – не пишущий...

Изнемогая в борьбе с иностранной техникой, Даниил мрачно смотрел в окно. ... бы побрал всю эту цивилизацию со всеми её компьютерными прибамбасами, технической требухой и консервированной экономикой. Телевизор за спиной мрачно разжёвывал подробности вчерашнего теракта, мать на кухне всё громче и громче гремела кастрюлями, голос сестрицы описывал прелести «драконьего фэнтези», не останавливаясь ни на мгновение... «Вот она – жизнь...» – подумал Даниил, в седьмой раз перезагружая систему. «А всё почему?» – спросил он себя – «Наверное, день не заладился с самого начала... Из-за того, что небо заволокли тучи? Так все претензии только к Создателю – пожалуйста, хоть в трёх экземплярах, в письменном виде... Из-за того, что не выспался? Так ведь сам виноват – никто не мешал спать хоть целый день, отдавая дань уважения любимой подушке.

И не было в том ничьей вины, и не был никто виноват в его плохом настроении – ни компьютер, будь он трижды неладен, ни CD-Writer, ни мать... Ни сестрица... Да и не так уж она плохо играет... На пианино... В общем, никто...

Осталась одна лишь из граней непонимания – предчувствие того, что что-то сегодня случится... Рокот от мощного удара прогремел по всему дому – особенности входной двери не позволяли закрыть её незаметно. Естественно, об этом узнавал сразу весь дом, независимо от желания... Похоже, маманя повела доченьку в школу – ребёночка вели под ручку в десятый класс... Тьфу, опять вспомнил... А так – всё прекрасно...

До чего сегодня не везёт. О чём бы Даниил ни думал, припоминалось лишь самое плохое... Неладно что-то в Датском Королевстве... А всего лишь вчера – утром не выспался из-за того, что провожал ребёнка в школу. Ну – того самого ребёночка...

И вот так – целый день. То тюлень позвонит, то олень... Ни днём, ни ночью покоя нет.

Очень хотелось ругаться.

Дан произнёс что-то успокоительное – для нервов, и загрузил диск в CD-ROM (Впрочем – кто кого загрузил? Мм-да...)

«Plug and Pray...» – мрачно процитировал он, запуская программу...

В дверь позвонили...

А ведь полчаса назад пришли бы – открывал бы не он... Терзаясь этою мыслью, Даниил включил синхронизацию перезаписи, и направился к двери, с трудом прибираясь сквозь заваленный коридор. С минуту разглядывал стоящего перед дверью и плавно, как при порывах ветра, покачивающегося из стороны в сторону индивидуума. С минуту рабочий класс пытался выдавить из себя что-нибудь членораздельное, но совершенно безрезультатно. Ещё через минуту, поняв всю тщетность общения с пролетариатом, Даниил тихонько закрыл дверь. Направился в свою комнату. Вернее, собирался направиться, поскольку в этот момент погас свет, и Дан запнулся обо что-то мягкое и пушистое. И, судя по всему, полосатое...

Столкновение оказалось совершенно неожиданным – Дан обо что-то сильно ударился головой. В голове помутилось... Появилось странное ощущение нереальности происходящего...

Свет загорелся вновь, и, ощупывая голову, чтобы убедиться в её сохранности, Даниил подобрал себя с пола. Голова кружилась и сильно болела.

Раздался стук в дверь...

Чувствуя себя еле живым, Даниил вяло подумал, что ничего не случится, если он не пойдёт к двери, а пойдёт, к примеру... Нет, не к доктору... Он терпеть не мог ходить по докторам... Пойти он решил в кроватку... Баиньки...

Ну, или хотя бы немного полежать... Немного... Чуть-чуть...

Медленно, очень медленно, Даниил приходил в себя. Шуршание веток над головой, и полный кавардак в голове. Мысли не слушались... Голова очень сильно болела...

Сколько времени прошло – не известно. Да и какая разница. Главное – жив. Даниил осторожно попробовал приподняться на локте и застонал – перед глазами полыхнула разноцветная зарница, дико замутило. Рассудок на мгновение померк...

На мгновение...

Синее ласковое небо и нежное прикосновение ветерка. Пение птиц вдалеке...

ТРЕУГОЛЬНОЕ СОЛНЦЕ,
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СВЕТ
В ТЁМНОМ СКЛЕПЕ ОКОНЦЕ,
НАД ТОБОЮ РАССВЕТ
НАД ТОБОЮ В ПУСТЫНЕ
РАЗРАЗИЛАСЬ ГРОЗА,
ЗА ТОБОЙ И ПОНЫНЕ
СМОТРЯТ ЧЬИ-ТО ГЛАЗА

ПОЛОСАТОЕ НЕБО,
ПОЛОСАТЫЙ КОВЁР...
ГДЕ РЕАЛЬНОСТЬ, ГДЕ НЕБЫЛЬ?..
НАД ТОБОЮ ШАТЁР,
В ТЁМНОМ КУБКЕ ВИНО,
А ОГОНЬ РАСПРОСТЁР
ПРЕДО МНОЮ КИНО –
ПОГРЕБАЛЬНЫЙ КОСТЁР...

Реальность давала сбой. На мгновение ему показалось, что он с кубком красного вина лежит внутри большого шатра, за открытым пологом которого горел огромный ПОГРЕБАЛЬНЫЙ костёр... Более того, он не мог избавиться от мысли, что завтра на таком же костре сожгут и его самого, уже бездыханного...

Ничего, это скоро пройдёт... Наверняка пройдёт... И снова будет всё хорошо... Обязательно будет. Сколько калечился – и ничего... И в этот раз...

Послышались голоса...

Что, собственно, пройдёт, и что, именно, будет хорошо – думать совсем не хотелось. Ведь ПОДОБНОГО ранее не случалось...

Кто тут может быть? Никого ведь тут быть не может – вяло подумал Дан, чуть поворачивая голову.

Сильно тошнило, кишечник сводило судорогой, да и со зрением что-то было не ладно. Ничего не видно. Лишь смутные ореолы вокруг. То ли деревья, то ли забор – размытые контуры... Всё размытое. Шум ветра вокруг...

Как в лесу...

Нет, не понятно. Кто знает, что там...

Синее-синее небо, пение птиц вдалеке...

Музыка...

Нежная, плавно текущая музыка еле заметно коснулась его сознания...

Что это?

Какая музыка, какие голоса, какие стихи – что за бред?..

Непонятно...

Кто-то маленький (возможно, белый) и пушистый, тихо постукивая коготками, прошуршал куда-то – мимо него...

Вот этот, наверное, настоящий... Зверёк – настоящий. А всё остальное – вряд ли...

Зверёк?

Нету вокруг никого, только лес – явилась странная мысль, и тоже куда-то ушла. Наверное, он тут действительно один.

Лишь облака и лес.

Облака и лес...

Что за лес, какие облака? Как он попал сюда? Дан почти ничего не видел вокруг, лишь на мгновение, короткое до сюрреальности, зрение его прояснилось и он увидел еловую ветку, спускающуюся к его лицу, и полупрозрачную, словно стеклянную, птицу с длинным-предлинным хвостом... Она взмахнула крылом, задев пёром его щёку, и снова всё померкло... Осталась лишь странная уверенность... Уверенность в том, что с ним что-то произошло...

«Welcome to Wonderland, Alice...» – вдруг произнёс грубый, хрипящий, с металлическими вариациями, голос.

Даниил вздрогнул. Сознание вновь помутилось. Этот голос – с металлом текущих слов... Он уже где-то слышал его... Не оставляло и чувство, что голос звучал у него внутри...

Снова крик птицы – яркий, как вспышка Солнца, ранящий душу и вводящий в оцепенение... Не в силах более переносить всё это, Данька попробовал полностью расслабиться...

Спокойствие и пустота в сознании... Покой... Он медленно, насколько это было возможно, открыл глаза...

Кажется, он уже просыпался? Или он и не спал? Когда спишь, спишь и вдруг просыпаешься – всегда сознаёшь – где... В родной постели, в гостях, на даче... А сейчас?.. Дан поймал себя на мысли, что не может понять, где находится...

Неладно было в Датском Королевстве...

Над головой было небо, бежали быстрые облака. Смеркалось...

Осторожно пошевелив головой, Даниил немного огляделся. Похоже, что он лежал на земле – под деревьями, рядом с собственным домом. Да... Вот и окно открыто – его окно. Когда он дома, оно всегда открыто...

Когда он дома?

Он что же, прыгал из окна?

Голова снова сделала попытку закружиться, но на этот раз он ей этого не позволил. Бутылкой между глаз – не девичий поцелуй, но прыгать из окна второго этажа... Да не было этого!.. И быть не могло!..

Голова заметно болела, однако никаких голосов, стихов, музыки, и прочей заоблачной ерунды больше не наблюдалось. Видимо, он постепенно приходил в себя... Лишь со зрением по-прежнему что-то было не так... Всё окружающее словно оделось в какие-то плавно струящиеся ореолы, подсвечивалось изнутри, создавая неявно размытые контуры. Реальность, всегда бывшая в сознании Даниила образцом незыблемости, теперь приобрела лёгкий оттенок нереальности...

Стемнело. На улицах зажгли фонари, а Даниил всё сидел и сидел на любимом диване, прислонившись к ковру, смотря сквозь окно на один из горящих огней. Мыслей не было. Никаких. Казалось, что из конца в конец Вечности он сидел здесь – на диване, и смотрел вдаль – на огонь. То ли на звезду, то ли на фонарь... Да и важно ли это?..

Мягкий стон опадающих листьев, шелест берёзок и пение ветра. Осенняя музыка начинающегося утра. Вокруг царила непривычная тишина. Очень необычное ощущение. Сколько себя помнил Даниил, ничего похожего ему испытывать ещё не доводилось. Даже в деревне у тётки, где по утрам всегда было до неприличия тихо... Плавно открыв глаза, Даниил повернулся лицом к окну.

Янтарная осень вступала в свои права – незаметно, не проявляя той нетерпимости, с которой приходит, к примеру, зима. Даниил любил это время года. Оно всегда наводило его на какие-то ностальгически трогательные мысли, теребило душу, бередило воспоминания...

Воспоминания?..

Даниил поймал себя на мысли, что всегда, глядя на янтарно-жёлтые берёзовые листочки, ловил плывущие из подсознания, полупрозрачные картинки... Как будто из далёкого, полузабытого детства, выросший во взрослого дядю ребёнок еле улавливал запахи моря и вересковых полей, шелест ветра, изломы скал, песочные замки... И призрачные воспоминания о том, что когда-то, давным-давно, эти замки были отнюдь не песочными, а на закатах в лесу этих янтарных берёз, прямых и величественных, как мачты, он провёл, наверное, несколько жизней...

Что такое?..

Что за странные мысли в голове?

Раздался стук в дверь...

Даниил застонал... Опять... А ведь ещё даже компьютера не включал... Чувствовал он себя на удивление хорошо, поэтому решил, что такова его карма, и настало время общения с пролетариатом. Поэтому медленно, не торопясь, направился к двери.

Без происшествий преодолев вчерашнюю трассу, он аккуратно накинул цепочку, и приоткрыл дверь.

За дверью никого не было...

Почувствовав себя идиотом, Даниил глубоко задумался. Либо ему померещилось, что маловероятно, либо кто-то над ним очень глупо подшутил.

Бормоча себе под нос нечто нелестное про таинственных шутников, он отправился обратно. И тут до него дошла пара вещей. Вещей, которые он должен был заметить с самого начала...

Обычно ему в дверь звонят, а не стучат. Ну да ладно, ранний час в доме, и всё такое... Ну, никого не хотели будить... Никого?

Тут он понял, что он в квартире ОДИН... Раннее утро. Никого в доме. Только он.

Так не бывает.

Не успел Дан просечь всю масштабность прикола (а вдруг, не приведи Господи, родители колобродят?..), как вдруг опять постучали.

Он оглянулся... Может быть, он сошёл с ума, может, что-то в этом мире было не так, но ему показалось, что стучали не во входную дверь. Стучали в дверь кладовки...

Стучали ИЗНУТРИ.

Под черепной коробкой что-то усиленно зачесалось... Преодолев сильное желание почесать затылок, Даниил подошёл к двери в кладовку... Несмазанная, проржавевшая щеколда и толстый слой пыли перед дверью говорили сами за себя.

Кладовка была ЗАПЕРТА.

Конечно, уйти из дома рано утром, оставив кого-то в забитой до верху кладовке... Когда кто-либо открывал дверь, на него валились полиэтиленовые мешки со старыми шапками, шубами, варежками и шарфами... Наверное, это очень смешно... Такой прикол... Но это было настолько не в стиле родителей...

Задумчиво постояв пару минут перед дверью в кладовку, Дан осторожно повернул ржавую щеколду и, испытав минутный, и не совсем понятный момент слабости, приоткрыл дверь...

За порогом ничего не было. Ни мешков, ни варежек, ни шарфов...

Странное, до боли знакомое, тёмно-синее небо создавало ощущение удивительной глубины. Ни облачка... Яркое, но совершенно не режущее глаз, Солнце непривычно огромным диском медленно клонилось к закату... А вдоль по ковру изумрудной, пушистой травы от него удалялись два здоровенных светловолосых парня. Они были уже довольно далеко, и явно не заметили наконец открывшейся двери, в которую, похоже, именно они и стучали. Один из них был одет в белоснежно-белую, колышущуюся на ветру, хламиду, плавно переходящую в белые МОКАСИНЫ. Длинные золотые волосы очень знакомо топорщились у него на затылке под порывами ветра. Другой имел очень короткую стрижку серебряных, похоже, волос, и был в белоснежных, до лодыжек, штанах, босиком. Худощавый, но весь перевитый мышцами, он был без рубахи и странный красноватый цвет его тела наводил на мысли о белой коже в свете заходящего Солнца (бывшего, кстати, жёлто-золотым).

Они направлялись вдоль кромки оврага, плавно изогнутого влево и поднимающегося к стоящему на небольшом холме изумительно высокому замку.

У Даниила хрустнули шейные позвонки, когда он поднял голову, разглядывая верхушки его башен. Плавные изгибы стен томно перетекали в сторожевые башни. Пики внутреннего замка расплывались в полупрозрачной дымке пробегающих мимо облаков, делая всю картину феерически красивой и несколько нереальной... Нереальность всей этой картины медленно, но верно росла. Плавно уменьшающиеся фигуры парней незаметно исчезли, показывая всю иллюзорность восприятия расстояний в этом прекрасном мире. Похоже, замок был гораздо дальше и гораздо больше, чем это казалось вначале. Сюрреалистичность росла и росла. У Даньки родились в голове ощущения, которые, наверное, испытывала Алиса в кроличьей норе, поэтому он тихо и очень медленно прикрыл дверь...

Воистину, это был самый странный день в его жизни. Не стоило и говорить о том, что ничего подобного с ним ранее не случалось – ни о чём подобном он даже не слышал...

Может быть, только во сне...




ЛОРД – ЗАЩИТНИК

Прошло уже много лет, а Трэнт не возвращался... У меня давно зрело ощущение того, что с ним что-то случилось. Он никогда не оставлял Родину надолго, и всегда был готов защитить Эльдорадо... Теперь мои подозрения переросли в уверенность – что-то произошло... Скорее всего, до него, наконец, добрались те, кто уже очень давно пробовал это сделать. Сколько помню себя – всегда находилось что-то, стремящееся пробраться сюда. Быть может, им был нужен именно Трэнт? Не знаю... Я неоднократно спрашивал об этом его... Но каждый раз он уклонялся от ответа, и в глазах его, и без того не весёлых, появлялась такая тоска, что захватывало дух.

Каждый раз, когда над нашими головами сгущались тучи, он, ни слова ни говоря, собирался в дорогу... Странный изогнутый меч, который он, ухмыляясь, называл Рогом Дьявола, оказывался у него за спиной, и он исчезал. Я не знал даже, в какую сторону он уходил... А следовать за ним мне категорически запрещалось...

– Куда ты? – спрашивал я его.

И каждый раз получал один и тот же ответ.

– Придёт время – узнаешь...




УЧИТЕЛЬ

Движение в бок, уклон, стоп – финт, апперкот в стиле Леопарда. Нет, опять не получилось.

– Не так ты всё делаешь – излучая неудовольствие, произнёс Трэнт.

– Из всех вариантов нужно сразу же выбирать правильный. Он придёт изнутри тебя. Задумался.

Я и сам отлично понимал, что делаю что-то не так, но что?.. Яркий образ медведя, косолапо топчущегося на месте, появился в моей голове... Уже уклоняясь от отцовской атаки – он провёл пару прямых ударов, я блокировал их поворотом корпуса, и провел финальную контратаку. Она прошла! Неопределённое выражение на лице Трэнта приобрело неявно выраженный «довольный» оттенок. Можно было даже сказать, что он улыбнулся... Мрачно улыбнулся...

– Неплохо. Но что это за рывки? Движения должны быть плавными, перетекающими друг в друга, как вода. Никаких судорожных конвульсий в момент фиксации! И не смотри на меня так! Удар, который должен был поразить меня насмерть, остался едва заметным пятном на моей коже. Ты что, боишься меня ударить? Поверь, я могу о себе позаботиться – произнёс он, внезапно оказываясь справа и сзади. И, проведя сбив – удар, от чего я оказался на полу, схватил меня за руку и одним рывком поставил на ноги...

Я открыл и снова закрыл рот, а он уже шёл к двери... Я последовал за ним... Оружейная, небольшая в сравнении с огромным фехтовальным залом, имела форму вытянутого параллелепипеда. Я подошел к мечам, лежавшим на длинной деревянной скамье, и выбрал длинный и узкий клинок. Эсток... Незатейливая витая ручка удобно легла мне в ладонь, а большой палец привычным движением крутанул поперечину гарды вокруг собственной оси... Клинок превратился в подобие жала, рукоять которого защищало призрачное кольцо вращающейся гарды...

Почувствовав на себе его взгляд, я поднял глаза. Впервые за очень долгое время я увидел, как Трэнт улыбается... Он был очень скуп на движения и эмоции.

– Неплохо.... Только всё это надо делать более четко, более плавно и быстро.

Он взял клинок у меня из рук, и, сделав едва заметное движение большим пальцем, превратил его в заостренный сверкающий цилиндр, чёрной змейкой извивающийся в руке. Гарда вообще исчезла из поля зрения, став похожей на серебристое кольцо – так быстро она вращалась. Еле заметное движение кистью, и эсток, в мгновение ока пролетев расстояние до дальней стены, вонзился в центр деревянной мишени. И, судя по звуку, не просто пронзил её насквозь, но и воткнулся в камень стены на пару вершков.

– Недаром ты родился с клинком в колыбели – произнёс он с некоторым удовлетворением, явно относящимся к моей персоне.

– Если ты сможешь проделать такое и без оружия, это будет неплохо...

Задумавшись, я не заметил, что он уже направляется к двери...




АДЕПТ СПОКОЙНОЙ ПУСТОТЫ ИЛИ КОРРЕКТОР НЕИЗБЕЖНОСТИ

Мягкая испаряющаяся дымка еле заметным туманом тихо кружилась над океаном Вечности. Принимая самые разнообразные формы, она будоражила воображение, пробегая перезвоном тысячи слов между его мыслями.

Кто он? Зачем он?

Лишь тени смысловых оттенков увиденного отражались в кривых зеркалах получившихся слов. Вряд ли получится лучше... Лучше не говорить...

Плавно текущий водопад его мыслей был неожиданно прерван движением Наставника.

– Ты опять отвлёкся!? – не сказал, а только подумал Отец...

Он... Учитель, Наставник... Есть ли разница – как называть. Самые изящные формы слов не способны были передать его отношения к Старшему... Старшему во всём... По Духу, Знанию, Ответственности...

По крайней мере, он думал так, и лишь Создатель мог быть для него Судьёй... Вселенная и Создатель... Мать и Отец... Учитель и Наставник... Родина и Любящая Мать... Не важно... Назвать можно как угодно. Всё равно словами нельзя передать даже и тени смысла... Смысла, Любви и Ненависти...

Ненависти?..

А что это?

Наставник говорил, что есть и такое чувство... Говорил и то, что оно может быть даже сильнее Любви!

Сильнее Любви?!.

Не может быть!

Никто не может испытывать чувства глубже его Любви к Матери, любви ко Вселенной, к Родине, к её Созидателю.

Вереница беспокойных мыслей пробежала мимо него, всколыхнув Океан, изменив весь рисунок на небе. Теперь сквозь пепельно-серые, рваные облака к земле устремилось серебро необыкновенно яркой Луны.

– Время. Концентрация. Действие. Когда происходит что-то, не должно быть совсем ничего – абсолютно – в твоей голове...

НЕБО,
ОТКРЫТОЕ НЕБО,
НА НЕБЕ НИ ОБЛАЧКА...

Так говорил Трэнт.

– Концентрация. Пустота. Это всё, что должен уметь понимать Воин. Это, и более ничего... Не должно быть мыслей, эмоций, сомнений... Нет действия, нет противника. Враг у тебя один – это ты сам. Больше никто и ничто не может тебе помешать. Великая Изначальная Пустота, из которой всё появилось, и куда всё исчезает – мать и отец всего сущего... Это то, что ты должен понять... Она старше Отца и Вселенной. Имя её – Вечность...

Гибкая, словно пантера и неприступная, как скала, фигура мягко опустилась на колени и коснулась земли своим лбом.

Ритуальный поклон Величайшему...

Младшему ещё никогда не доводилось слышать подобных фраз своего Наставника, поэтому он не нашёл ничего лучшего, кроме как повторить его действия...

Бело-серебристый свет призрачной дымкой пробежал по океану вдоль – до горизонта и застыл, словно ожидая чего-то.

Чёрный силуэт, монументальный, как скала, казался неожиданно гибким. Переливался из одного состояния в другое с грацией чёрной пантеры, буквально пропадая из поля зрения тогда, когда смещение центра его «я» в пространстве превышало один шаг...

Наглядная демонстрация слияния пространства-времени в единое целое, и взаимодействие оного с высшим «Я» выглядело завораживающе красиво...

Отец. Учитель. Наставник. Младший не знал, что было для него важнее. Он был для него всем. Всем тем, что дополняло мир окружающей его Матери до изначального, неделимого целого, высшего «Я», отлитого в форму Создателя...




ГОЛУБОЙ ЛЁД

multimedia –
http://srbn00001.narod.ru/p10040.htm

Темнота... Только белые пушистые хлопья нежно мерцающего снега танцуют вокруг. Тысячи неповторимых Вселенных, переливаясь в темноте миллиардами граней, ложатся на белоснежную твердь.

Северный полюс планеты?.. Наверное... Хотя, нет... Скорее – заполярный круг, ибо под тоннами снега чувствовалось не клокотание гиганта – Борея, а неповторимое дыхание Земли-Матушки... Дыхание любимой планеты... Магический белый круг, сверкающий мириадами малых зеркал... в темноте...

Но нет... Уже не в темноте... Там, вдалеке, из темноты стали медленно проступать какие-то неопределённые контуры, плавно текущие формы... Тёмно-голубые оттенки... Всё ближе и ближе...

Могучие очертания мягко светящихся в темноте узоров...

Пронзающие небо и плавно опадающие контуры...

Словно из небытия возник Замок Снежной Королевы – сине-голубого льда в едином порядке мировой гармонии... Гармонии Вселенной...

Лёд, из которого маленький мальчик смог собрать слово: «Вечность...»

Волшебные ледяные мгновения, только что обретшие формы, постепенно теряли свою, кажущуюся необоримой, монолитность... В толще холодной материи почудилось движение... и вдруг... она расцвела сиянием быстрой, непостижимой жизни... Внутри тонких, как иглы, шпилей, горных пиков и плавно стекающих с них холмов... Мелькали полузаметные образы чего-то, напоминающего туннели и лифты, скоростные пешеходные магистрали эскалаторов и еле заметные фигуры на них... Кто это? Люди?.. Жизнь внутри Ледяного Города также была расцвечена сине-голубыми красками, благодаря чему он напоминал огромное растение с живущими в нём микроскопическими симбионтами...

Быть может, это – паранормы, ушедшие от неуспевающего за ними потока времён на бесконечные просторы заполярного круга; существующие в гармонии с окружающей ледяной пустыней... А может, изживающие древнюю карму падшие ангелы, прозревшие, наконец, всю безысходность Чёрной Дороги и ставшие на Путь Истинный... Кто знает... В любом случае, в городе Голубого Льда ощущалась гармония Жизни... Гармония Вселенной... Гармония Создателя...

Маленький мальчик, собирающий из синего льда слово: «Вечность...»