Я столетье себе подбирал как ребенок
Не на глаз, не на вырост, а просто спросонок,
И апрель, что лицо в колыбель наклонял,
За озябшие плечи руками хватал.
Я глотал молоко уходящих столетий,
Постигая колючий язык междометий,
И, пытаясь за мной по слогам повторять,
Тишина начинала, как флейта звучать
Я учился корявой бессмыслице речи,
И земля с полуслова легла мне на плечи,
Но библейскую тяжесть пространств и времен
Я сумел превратить в удивительный сон.
И проснулась трава, и тростник зашумел,
И кузнечик скрипичную песню запел,
Чтобы снова наполнить безвременья соты,
И, хотя я сегодня еще не сумел
Угадать ни одной подберезовой ноты,
Но горячего меда пьянящей свободы
Как безумец попробовать все же посмел,
И проснулась трава, и тростник зашумел …