Ночная электричка на Москву
приходит в три к Казанскому вокзалу,
и снег летит... а я там не живу,
и слава Богу. Помнишь, ты сказала,
что там осталась часть души...ну что ж,
осталось небо грифельного цвета,
и голоса - затёртая кассета,
в которой слов уже не разберёшь.
Остались переулки и мосты,
осталась площадь имени героя -
Бог весть кого... газетные листы,
которые прочитывал в метро я -
от дома до работы полчаса -
и талая вода в овале лужи,
и торопливо подогретый ужин,
и имена, и снова голоса.
Остались годы, прожитые зря
под самый занавес тысячелетья,
и снегопад в начале октября,
суп, макароны, и компот на третье;
и всё в порядке, и идёшь ко дну,
и чей-то голос, чей? уже не скажешь,
послышится - куда же ты? куда же?
постой, не оставляй меня одну...
Осталась память ровною тесьмой
по краю сновидений. Вот и всё, что
осталось...впрочем, есть ещё письмо,
доставленное предыдущей почтой.
В нём, как и прежде, нету новостей,
и расплылись чернила на конверте...
Из одиночеств всяческих мастей
не самое ужасное, поверьте.