Во сне в окно голубка билась тихо…
Не ворковала, просто тёрлась о стекло…
Проснулся. Занавешено окно…
И звёзды в небе нашем светят… тихо…
Так душно… я раскрыл своё окно…
Небо раскрывает свои двери,
Ты уж не хотела больше жить,
Так… - среди постылых отношений,
Тех, что не могли, как ты, любить…
Не выказывать своей судьбы несчастий,
Не кричать, о том, что им дала…
Ничего, тебя там встретят старцы,
Века атома и века серебра…
И в последний раз… на семиструнной,
Прозвучит твой в памяти романс,
Сорок дней тебе тревожить струны,
Пред последним ангелом представ…
Ты спокойна, русая полячка
На реке последней переправы…
Будет следом только моя память
Приоткрытая история твоя…
Может, просто больше доверяла,
Или больше верила в меня…
Косы длинные заплетены на вечность,
Высохла, прижалась к небесам…
Провожу в последнюю прогулку,
Твой задрапированный тюльпан, -
Он закрылся, вестник призрачного неба,
И в себя, вобрал последний твой секрет,
Где-то тихо ангелы поют,
Черти кисло смотрят в твои двери…
Тихо… неба призрачные тени
Распростёрли свой тебе приют…
Он для той, что в мире этом… тенью…
Герб последней запорожской сечи
В ночь извечную отправился свою…
На погосте Байковом, лишь вечность
Занавесит чёрную ладью…
Как на войне в последний поезд села,
И в оборонке… пробы делала брони…
И рвали с Куйбышева* танки небо,
С Бердянска в крап твой красились подлодки,
Им больше не грозит коррозий ржа*…
Они теперь тебя на дне у неба…
Развёрнутою памятью встречают,
И твой раскрылся в небо жизни свиток
В парад последний… чёрная луна…
Среди каштанов, снегом чуть прикрыта…
Дрожит слеза… чиста… и не испита…
Гранёной стопки скроет ломтик хлебный,
А в водке отразится молча небо…
И будет пухом родины земля.
**
Посвящение моей бабушке - Нине Л.,
счастливо увидевшей своих правнуков
и новое не ясное для неё время,
почившей с миром сего числа и
немного не дожившей до своих ста…
* - в войну и до войны была химиком,
перед самой войной разработала
(в Бердянской химлаборатории)
антикоррозийное покрытие для подлодок…
в войну занималась химанализом с отливок брони,
на оборудовании завода Артёма, которое
успели в событиях «Киевского котла»
эвакуировать в Нижний Новгород, а потом в Куйбышев,
от куда ринулись на передовую легендарные 34-ки.
(Дед, был ответственным за эвакуацию завода…
До своего конца работал на киевском «танкоремонтном»
отсоединившемся после войны от завода Артёма,
и находившегося напротив танкового училища…)
Наград не имела, о достижениях скромно молчала…
Жила как все советские люди… - просто.
Родила и дала образование двоим сыновьям,
Затем вынянчила внука (моего брата)…
Всю жизнь хранила тёплую память о своём отце,
Погибшем в первую мировую… и тётке воспитавшей её
(…врач дореволюционной академической закалки
из приазовского портового Бердянска… у которой
в годы послевоенного голода кормились уже её дети…
рыбаки рассчитывались с врачом вяленой рыбой
и икрой… хлеба не было…)
В каждой индивидуальной истории тех лет,
Было только много соли и горя…
Сколько этих… просто живших, и забытых ныне
Современниками стариков, сколько их простых
тайн и историй, отошедших вместе с прошлым веком в вечность…
порой незаслуженно забыто нами…
и отправлено в их последний приют – второе беззвёздное небо. –
будучи преданы забвению современниками века грядущего…
(Не все, но помним!)
Я смотрю в небо,
и где-то там, незримо для нас,
плывут души погибших танков,
души литейных цехов, хлеборобных нив,
подводных лодок, научных открытий,
навсегда ушедших в историю…
простых людей этого мира.