Как мертвое эхо латыни,
безбожное рыжее диво
по краю, в дурманы полыни
горящее тело скатило.
Так трудно распутать начало
в узлах затуманенной вязи.
И серость собою венчала
засохшую стадию грязи.
Готовые к тьме и атаке
застыли в охотничьих позах
в созвездии Псов две собаки –
две искорки злости на слёзах.
(июль 91)