Ты изменяешь. Моё полнолунье
стало серпом бледно-розовым, жалким.
Ты изменяешь. Я знаю, колдунье
верить нельзя, как базарной гадалке.
Только шепчу, сквозь туманную суженность
глаз, изучающих губ синусоиды:
– Что ж ты не ведаешь? – Я – лишь простуженность
тени земли, где живут гуманоиды.
Я – послесловие бархата в локоне,
ставшем химерою, фата-морганою.
Милая девочка, спящая в коконе,
ты изменяешь мою бездыханную
грудь. Но приемлю твои изменения,
стоя за гранью людского сознания.
Вечность не станет дороже мгновения
эхо хранящего – эхо признания.