ЦАРЬ ДАВИД
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей,
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей,
А, если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То в чьем-то сердце отзовется,
И не избегнуть нам судьбы
Г.Р.Державин
Адония, сын царя Давида, спал и видел себя царем Израиля.
Давиду было уже за семьдесят, и царь почти не выходил из своей спальни. Ныли раны, особенно по ночам, болело сердце, отказывали ноги, холодящий душу озноб терзал измученное тело. Теперь по государственным делам к нему являлись в спальню, где он возлежал на подушках и ему прислуживали.
Слух о том, что царевич Адония собирает великий пир у источника Рогель, разнесся с быстротой молнии по всему Иерусалиму. Это и понятно, рев множества убиваемых животных, предназначенных для пира и жертвоприношения, был слышен далеко по всей долине. На пир были приглашены все братья Адонии, а также приближенные к дворцу люди, все, поддерживающие Адонию в его притязании на престол отца. Не пригласил Адония лишь брата своего Соломона от Вирсавии, а также священника Садока и пророка Нафана, людей, обладающих силой и большим влиянием при дворе царя.
Нафан узнал о предстоящем событии первым. Он сразу же догадался о цели пира. Предвидя угрозу для жизни самого Давида и его сына Соломона, учитывая высокомерие и беспощадность Адонии, пророк сразу же бросился разыскивать Вирсавию. Вирсавия, оставив все дела кинулась к нему навстречу.
- Вирсавия, ты знаешь, что сегодня Адония собирается провозгласить себя царем против воли отца и Бога? Твоя жизнь, Давида и Соломона висят на волоске. Прошу тебя, срочно извести Давида, напомни ему, ведь он клялся тебе, что Соломон станет после него царем и сядет на престоле. Иди, я последую за тобой, поддержу и дополню тебя.
Вирсавия почти бегом направилась в спальню царя.
Давид находился в полудреме. Как в цветном калейдоскопе перед его глазами мелькали сцены его жизни. Огромное солнце медленно выползает из-за горизонта, заливая светом весь небосклон и землю. Живое море белых курчавых спин, медленно плывущее на восток. А темно-синие холмы, над которыми еще не растаял туман, застыли в предутренних розовых лучах. Белокурый мальчик играет на свирели. Нежные звуки вызывают в его сердце такой восторг, что он поднимается на ноги и сам начинает петь и кружиться в каком-то таинственном танце, покачиваясь с высоко поднятыми к небу руками и ожившими ладонями, старающимися удержать солнце.
Но вдруг море разделяется на две половины и овцы в панике, с блеянием и страхом, наталкиваясь друг на друга, устремляются в разные стороны.
– Лев,- кричит кто-то из пастухов, - смотрите, смотрите, он уносит овцу.
Пастушок застывает, как вкопанный. Овца даже не пикнула, когда острые зубы воткнулись в тело, прорывая шерсть, кожу, доставая до самой кости. Кудрявая голова покорно свесилась и болтается в воздухе. Ни одного звука не проронила. Кровавый след стелется за убегающим зверем. Молниеносно Давид принимает решение догнать льва и освободить овечку, чего бы ему это ни стоило. Его ноги крепки и быстры, как у оленя. Сильные как сталь руки, привыкли к тяжелой физической работе. Быстро сокращается расстояние между зверем и пастухом. И вот уже схватка с животным, решившего растерзать человека, замахнувшегося на его добычу. Еще одно усилие и хищник замертво падает у ног человека. Овечка ранена, но еще жива. На руках несет Давид бедное животное в стадо. Пастухи хлопают себя по бедрам и с восхищением восклицают: « Ну, кто еще на это способен?!”
Неожиданный стук в дверь выводит царя из полузабытья. Движением руки показывает прислуге открыть дверь. Ависага, суманитянка, необыкновенно красивая и совсем юная девушка, склонилась в почтении перед Вирсавией.
- Что еще? Что ей нужно? – думает про себя царь, - да, она выглядит очень взволнованной? О, как хорошо изучил Давид этот взгляд своей жены. Когда-то ее глаза, наполненные слезами и страхом, поднимали в нем бурю чувств - острое желание защитить ее, взять под свое крыло, утешить, обеспечить ее безопасность.
Вирсавия склоняется в низком поклоне.
-Что случилось, Вирсавия? - спрашивает Давид.
- Адония воцарился, - срывающимся голосом произнесла Вирсавия, опустившись на колени перед постелью царя.
- Сейчас идет пир при Рогели по этому случаю. Он пригласил всех твоих сыновей, священника Авиафара, и военачальника Иоава; Соломона же, сына твоего, не пригласил. Царь, сейчас весь Израиль ждет твоего решения. Кто будет после тебя? Соломон или Адония? Они ждут, чтобы ты объявил им это. Ведь ты обещал, клялся мне, что Соломону отдашь царство. Иначе, когда не станет тебя, обвинение падет на меня и на сына моего Соломона. Давид, спаси нас, спаси Израиль.
Вирсавия прижала руки к груди и дрожала всем телом от волнения. Было видно, что она едва сдерживается, чтобы не разрыдаться.
Известие было неожиданным и требовало срочного решения. Давид задумался:
- Адония, сын Аггифы, красивый и гордый. По закону Израиля наследником должен стать старший сын. Авессалом умер, значит - Адония. Но всем известно пророчество Нафана о Соломоне, когда тот еще не родился. И вот Адония восстал. Царский двор расколот на два враждующих лагеря. Адония против отца и Соломона. С ними главный военачальник Иоав, значит, и армия. Господи, только бы не бунт, не война. Да-ааа, долго я наблюдал, как он готовится к войне с отцом. Не терпится царем стать, завел себе колесницы и всадников, пятьдесят человек скороходов. Я никогда не спрашивал его, зачем тебе это, зачем ты это делаешь? Давид взглянул в глаза реальной опасности.
-Промедление может стоить много. Но Соломон еще отрок. А сам я каким был, когда меня помазал Самуил на царство. Пятнадцать? Чуть больше? Но достоин ли Соломон быть царем? Адония явно не тот человек, на которого можно оставить Израиль, он не может быть вождем народа. Он не чтит Бога, нарушает Его заповеди, идет против отца. Что же я медлю, сам Господь выбрал Соломона!
- Господин мой, пришел Нафан, пророк, - известил стражник. Давид жестом показал Вирсавии и Ависаге выйти. С трудом поднялся на свои ноги, встречая пророка стоя.
Короткий разговор и возмущенный Давид отдает приказ:
- Позовите ко мне Соломона, священника Садока, Ванею, сына Иодаева. Садок и Ванея уже стояли под дверьми, готовые ко всему.
Когда они вошли, Давид приказал им:
- Возьмите моего мула и свезите Соломона к потоку Гион. Там помажете отрока на царство елеем из рога скинии и затрубите на трубах и возгласите: да живет царь Соломон! Чтобы все-все слышали это. Потом проводите его назад. Пусть он сразу же воссядет на престоле моем, он будет царствовать вместо меня; ему завещаю быть вождем Израиля и Иуды. Спешите!
Все присутствующие в спальне люди немедленно вышли. Вот он страшный и одновременно радостный момент. Слава Богу! Господь дал мне эту возможность назначить и увидеть своими глазами наследника престола от семени моего. Не бойся, Давид, не бойся, что Соломон молод! Я сам вижу, да и другие, что он разумный и уравновешенный человек. Равного по уму и миролюбию нет у меня детей. Главное, чтобы Соломон был верен Господу! Это главное! Если он будет верен Богу, Господь никогда его не покинет, как не оставлял меня во все дни жизни моей, избавит его и прославит его. А теперь, что же мне делать с Адонией!?
Радостные крики с улицы, торжествующие звуки многих труб дали понять Давиду, что помазание произошло и Соломон под крики волнующейся толпы: «Да живет царь Соломон», возвращается домой.
Гром труб и громкие восклицания тысяч людей донеслись и до Адонии.
- Что это? что это такое? отчего такой переполох? в честь кого так трубят трубы?
Пришедший из города Ионафан известил: „ Давид отдал царство Соломону. Он только что был помазан Садоком. Соломон – царь Израиля!”. У Адонии внутри все похолодело.
Еще минута и место, где проходил пир опустело, в страхе все приглашенные разбежались по домам.
Проклятья застряли в горле Адонии, слезы бессилия сами непроизвольно полились из его глаз:” Не успел. Опередили. Что я наделал? Все прахом!” Не мешкая, чтобы спасти свою жизнь, побежал царевич в скинию. Там, ухватившись за рога жертвенника, он ждал своей участи. Стоящие рядом слышали, как причитал Адония: „.. лишь бы не заколол меня Соломон мечом своим, лишь бы сохранил мне жизнь”.
Давид просил подать свежую одежду и умыться. Он едва успел переодеться, как двери распахнулись, и он увидел ликующие лица своих слуг, они пришли поздравить Давида с новым царем и пожелать: „ пусть новый царь еще более прославит Израиль и возвеличит престол более, чем это сделал Давид!” Царь Давид поклонился и возблагодарил Бога.
Соломон, счастливый и растерянный от свалившейся на него ответственности, слыша, что Адония в страхе ждет его приговора, сказал: „Приведите его”.
Привели Адонию.
- Адония, брат, обещай быть правдивым, без всякого лукавства и обмана, и ни один волос не упадет с твоей головы”, - сказал Соломон.
Адония низко склонился перед Соломоном.
Ночь. В спальне Давида горят свечи. Давид лежит с закрытыми глазами. Сон не приходит, слишком возбужден царь событиями этого дня.
Мысли мелькают, перебегая от настоящего в прошлое, снова в настоящее и будущее. Временами острая боль пронзает сердце, затрудняя дыхание. Давид сосредотачивается:
Что представлял собой Израиль после Саула? Разграбленные и ослабленные постоянными войнами с соседями Иудея и Израиль, расколотое полунищее царство. А что сегодня? Границы Израиля расширены, создана конфедерация племен в едином царстве с сильной армией на зависть врагам, богатое, с центром в отстроенном заново Иерусалиме. С нами считаются, ищут дружбы, нас боятся. А рабов сколько, сколько наемников?! Видел я, как обеспечен народ, когда собирали золото и серебро для храма Господня. Ибо кто я и кто народ мой, что мы имеем возможность так жертвовать? Но от Тебя, Господь, все, и от руки Твоей полученное мы отдали Тебе, потому что странники мы пред Тобою и пришельцы, как и все отцы наши, как тень дни наши на земле, и нет ничего прочного. Конечно, все это не мои заслуги. Если бы Господь не шел впереди в сражениях, если бы не Его воля, что мог бы сделать я, где бы я был? Каждый день, как по лезвию бритвы. Как будто в сердце у меня был горящий огонь, который заставлял меня действовать, одолевать свою немощь, выживать, чтобы вести народ Божий к победе. Господь избрал меня и сказал: «Встань и иди». И, видит Бог, что я всегда слушался голоса Его. Пока были силы, я вел войны и к врагам был беспощаден. И все-таки сколько на мне чужой крови.
Перед глазами Давида встало сражение за Равву Аммонитскую. Вспомнил, как возложил на свою голову венец убитого им аммонитского царя, а сколько добычи вывезли тогда из Раввы много, очень много. Вспомнил крики погибающих аммонитян, их стариков и детей. Они до сих пор звучат в ушах. Вспомнил, как строил их рядами и ложил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросал их в обжигательные печи. Сдавшиеся аммонитяне отстраивали свои города заново. Да, разве только в одной Равве, во всех аммонитских городах так было. А когда брал Сион, хромого и слепого не пожалел. Давид тяжело вздыхает. Поймут ли потомки жестокость мою? Поймут ли, почему я так поступал? Думаю, поймут, если будут иметь Страх Божий. Все эти племена, враги, постоянная угроза для Израиля, не знающие Бога живого, не живущие по Его заповедям, приносящие жертвы богам литым. Господь Сам сказал Мойсею, что прогонит племена от лица Божьего народа и распространит пределы его. Это была война Господа. Вразумитесь цари земные, тщетны ваши усилия победить народ Божий.
Он попытался уснуть. Но из этого ничего не вышло. Давид решил думать только о добром. Вспоминал друзей, давно ушедших в иной мир. День, когда с радостью скакал в пыли вместе с другими танцовщиками перед Ковчегом Божьим, вносимым в Иерусалим. С тех пор град Давидов стал центром поклонения Богу. Лица любимых женщин, своих детей, когда они еще были маленькими. Как любил он каждого своего ребенка, за каждого без раздумья отдал бы свою жизнь.
Перед Давидом возникает лицо Авессалома, первенца его, самого красивого из всех сыновей. Как мог я родить самому себе врага ни на жизнь, а на смерть? Он вспомнил день, когда ему сообщили, что Авессалом, провозгласивший себя царем, гонится, чтобы убить отца, и один из воинов Давида проткнул его мечом. Каким горем отозвалась эта весть в сердце, как убивался я тогда, ведь несмотря ни на что я любил сына: «Авессалом мой, Авессалом мой, кто бы дал мне умереть за тебя». Тогда еще Иоав ворвался ко мне и сказал: «Ты, Давид, больше любишь тех, кто ненавидит тебя, чем тех, кто за тебя жизни своей не жалеет». Это отрезвило от горя. Господи, Боже мой! если я что сделал, если есть неправда в руках моих, если я платил злом тому, кто был со мною в мире, — я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом, — то пусть враг преследует душу мою и настигнет, пусть втопчет в землю жизнь мою, и славу мою повергнет в прах. Давид вспомнил Саула, преследовавшего его с одним единственным желанием убрать его с дороги, дважды Бог предоставлял возможность убить Саула, но поднять руку на помазанника Божьего, своего царя, не мог и не хотел. Мысленно, перебирая события тех бурных лет, когда одна война еще не заканчивалась, как начиналась другая, Давид видит тысячи, десятки тысяч убитых, лежащих ниц или глазами в небо, поля, усеянные трупами после сражений. Много, очень много пролито крови. Война без кровопролития невозможна.
Одно лишь отзывается болью и терзает совесть по сей день – это убийство Урии, друга, лучшего из воинов. Господи, какое затмение тогда нашло на меня. Безвинный Урия, кровь твоя на мне. Страсть затмила глаза мои, я так возлюбил Вирсавию, жену твою, что совершил великий грех. Как мог я пойти против чести мужа, опозорить жену, против дружбы моих друзей, запятнать честь царя, предать позору весь род Вирсавии, как мог, почитая Бога живого, пойти против Его заповедей, стать посмешищем, притчей перед лицом своих детей, перед своим народом. Когда я увидел твои глаза, Урия, хотя ты и молчал, я все понял. Ты возненавидел меня за Вирсавию, ты не захотел примириться с тем, что между нами произошло, ты отверг ее. Ты предпочел смерть бесчестию. Эта вражда была положена мною и навсегда бы осталась между нами. Я отправил тебя в сражение и дал тебе умереть как воину , подставив тебя под мечи врагов. Урия, друг, если ты меня слышишь на небесах, прости меня, согрешил я пред Богом и пред тобою. Кровь твоя на мне, Урия. Плата за грех смерть.Я и Вирсавия понесли жестокое наказание – Господь отнял жизнь нашего сына, рожденного во грехе. Знаешь, Урия, Вирсавия стала женой царя, родила четырех царевичей. Я люблю ее больше всех по сей день, она самый близкий моему сердцу человек. А сегодня сын наш Соломон стал царем Израиля. Вот такие дела, Урия. Кто мог знать, чем это все закончится? Господи, отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня. Господи, как я тебе благодарен за ту любовь, за те песни, псалмы, которые рождались у меня в часы гонений, горя, обид или великой радости. Ты никогда не покидал меня, Господи, обличал, спасал, прославлял!Слава Тебе, Господь, мой!
Так между воспоминаниями и молитвами проходила ночь уже бывшего царя Израиля. Давид устал. Он не заметил, как мысли начали путаться. Черное небо с пылающими точками неисчислимого числа свеч в чьих-то бледных руках качалось над головой в такт тихой и печальной музыке; образы начали таять, звуки затихли, пришел глубокий и тяжелый сон.
Утром, когда Давид проснулся, он сразу же просил позвать Соломона.
Соломон поспешил к отцу. Вошел и низко поклонился.
-Садись Соломон, долгой будет наша беседа, может быть последняя.
- Сын мой, Соломон, прими мои поздравления. Я скоро отойду, недолги дни мои, а может и часы. Вот, что я хотел тебе сказать: слышит Бог, соблюдай ты и научи народ наш крепко держаться заповедей Господа Бога вашего, чтобы владеть вам сею доброю землею и оставить ее после себя в наследство детям своим. И ты, Соломон, сын мой, знай Бога отца твоего и служи Ему от всего сердца и от всей души. Если будешь искать Его, то найдешь Его, а если оставишь Его, Он оставит тебя навсегда.
И еще, я передаю тебе чертежи храма, Божьего дома, землю под храм я приобрел, все необходимое заготовил. Смотри же Господь избрал именно тебя построить дом для святилища, будь тверд и делай. Ты пока молод и малосилен, но не бойся и не ужасайся, ибо Бог мой с тобою; Он не отступит от тебя и не оставит тебя, доколе не совершишь всего дела, требуемого для Божьего дома. Только будь тверд и мужественен.
Соломон внимательно выслушал отца, у него была отличная память и все, что говорил Давид, запоминалось навсегда. В душе он твердо решил, что выполнит все, произнесенные здесь слова завещания.
- А теперь, давай простимся, сын мой. Соломон склонился над отцом и поцеловал его.
Они виделись в последний раз.