Бумажный выдумщик, небесный ротозей,
в какое зеркало ты дышишь?
Боишься призраков, чураешься друзей,
о наболевшем не напишешь.
Моменты истины бессовестно просты.
Твои же исхищренья разны
с тропы протоптанной влекут тебя в кусты,
густы, пустынны, непролазны.
Твое создание живет тебе назло.
Твой воспаленный мегаполис
боится призраков, считает барахло,
скучает, всуе беспокоясь,
и так запутаны пути его для нас,
и так мелькливы лица, лица,
что можно выкраситься, к лавке прислонясь,
и, не заметив, удалиться.
Здесь даже вечером еще не все прошло.
На что ты сдался нам, когда мы
живем скандалами, считаем барахло,
разыгрываем мелодрамы,
и вот, куда ни ткнись – в долгу, в долгу, в долгу,
все, чем ни жив – набор ужимок,
очей взведение пустому потолку
в мечтаниях недостижимых.
На что ты сдался нам? Слова твои легки,
как облака – но мы веками
учились скрашивать лепные потолки
классическими облаками.
И если, грешные, мы лишь твое сырье,
то протоплазма ль виновата,
что все творение вершится чрез нее,
но духа негоден для захвата?
ASh