Опрокинутой чашей черного вина
Ночь небо наполняла с вкраплением звезд.
Демоны парят на пушистых крыльях,
Воздух затхл от сгнивших цветов.
Я слышу головы шепчут невнятно в моей голове,
Я лежу в белом гробу своей постели.
Я поэт, взирающий на глупцов
И смеющийся, записывающий новые строки.
Тощие, дряхлые руки цепляются за меня,
Пытающиеся утащить за собой в омут.
Туман обволакивает и глотает мои всхлипы.
Ночь, головы фонарей искрятся тусклым светом.
На горизонте лиловая немота позднего заката.
Из-за серых облаков выкарабкивается луна,
Цепляясь когтями за беспомощность туч.
Я иду по тропам меж склепов предков.
Подойдите ко мне и сами пропитаетесь скорбью,
Дикие птицы, голодные и замерзшие
летают над рябью заводи, нагоняя лень.
Ветер мечется меж елей, потерявшийся.
Струны скрипки порождают реквием, я его слышу,
Когда опрокинут в глубокий сон.
Бабочки на лепестке переставляют лапки одна за другой,
Порхают крыльями, не взлетая, насыщаясь нектаром,
Размотав из плоской спирали хоботок, как комар
Пьет кровь, алея пергаментное брюшко.