Как –то наново прочтется
вечный текст, а между тем,
кто-то трижды отречется,
прежде, чем ночной модем
кукарекнет. И подсказкой
станет ежедневный ад.
Будет назван Гефсиманским
тихий яблоневый сад.
Вспыхнет черным всё и красным.
И, под взвившимся бичом,
вдруг предельно станет ясно
мне
кого
просить
о чем