Так получилось, слово «Юность»
И далеко и близко мне.
Мы с ним дружили, разминулись…
Воспоминанья – как во сне.
Я рос мальчишкой, по-советски,
Как принято теперь, – в «совке»,
На мир смотрел, как все, по-детски,
И мир большим казался мне.
Мир открывался мне, как окна,
Но самым светлым и большим
Был мир из книг и сказок добрых,
И я всегда тянулся к ним.
Я рос, и жажда возрастала –
Все то огромное познать,
И то, что школа нам давала,
И что побаивались дать.
А слово «Юность» на журнале
И тот бессменный логотип
Призывом солнечным звучали
«Вступайте в юность, путь открыт!»
За ним я бегал по киоскам
И каждый раз, купив журнал,
Я открывал его подростком,
И повзрослевшим закрывал.
И вот опять передо мною
Знакомый «Юности» формат.
Я встречу ожидал с весною
И очень был тому бы рад…
Но осень дышит мне с обложек
Такой убогой простотой,
Что я не только не восторжен, –
Разочарован встречей той.
Где то манящее соцветье
Пастэльно-радужных тонов,
Символизирующих вечность,
И жизнь, рождаемую вновь?
Где легкость и изящность линий
И дрожь на кончике пера?
Не уж то лучше с молодыми
Общаться стуком топора?
Где то величие престижа?
Где та достойная печать?
Часть номеров – как будто книжных,
А часть – как толстая тетрадь.
Как удручающе и жутко
Бесцветно смотрят на меня
Лубком и комиксом и шуткой
Шестой и пятый номера.
И как-то очень уж не гибко
С эстетикою обошлись,
Пустив в журнале красной ниткой
Гравюру, граф и экслибрис.
Я графику не отрицаю
И уважаю книжный знак,
И диатон я понимаю,
Я в этом, право, не чудак.
Литературному журналу
Не прочь бы помнить и о том:
Что все же слово – есть начало,
А иллюстрация – при нем.
И почему один художник
Одним и тем же стилем бьет,
И по поэзии, и прозе,
А если, невзначай, убьет?
Дань моде или личной страсти
Похвальна, если есть душа,
Но есть пределы и пристрастью,
И мера тоже хороша.
Попробуйте задать к ответу
Любому, будь он стар иль мал,
Вопрос простой: Каким бы цветом
Он слово «Юность» написал?
И я уверен, не гадая,
Без привилегии к годам
Цвет черный явно проиграет,
А он у Вас и тут и там.
А, если уж всерьез подумать,
Не понимаю одного –
Оратор создан для трибуны?
Или трибуна для него?
Не склонен я считать макушки,
Но взгляд, опять же, приведу:
Мне ближе здесь Сергей Кукушкин,
А рифму «Пушкин» обойду.