Под Новым Иерусалимом.
Ах, молодость, не уходи в забвенье,
В душе моей останься навсегда,
Быть может не забуду я тогда
То бурное в крови кипенье.
Нас четверо, и с рюкзаками за спиной,
Мы в Подмосковье монастырь искали,
Но к ночи мы в деревню вдруг попали,
Повсюду темень и собачий лай.
Вот огонек увидели в избушке.
Тихонечко поднялись на крыльцо,
В окошке крошечном увидели лицо
Смотревшей весело на нас старушки.
Вошли – стол, лавка, да кровать,
В углу замшелом древняя икона,
И язычок лампадки светит сонно –
Какая нищета и благодать!
Оглохнув в городе от грохота трамваев,
Попали сразу не в XX век,
Где корчится от стрессов человек,
В мир, где покой ничто не нарушает.
Открыли рюкзаки, на стол накрыли,
И под лампадкой пили мы шартрез,
Старушка отказалась наотрез,
Такое зелье сроду здесь не пили.
Так хорошо нам не было давно,
И от ликера голова кружилась,
И все плохое сразу же забылось,
Нам, бесшабашным, стало все равно.