Все, чем теперь дорожу я, взять, унести с собою
не составляет труда мне. Как говорят, изгою
ставят в вину несхожесть с общей нормальной массой.
Будут всегда изгои самой гонимой расой.
Все, от чего страдаю и от чего торчу я —
есть результат протеста. По городам кочуя,
ценишь намного больше воздух родной деревни,
хату, отцовский профиль, речку. кусты, деревья.
Все теперь стало глазу, сердцу намного ближе,
цель поточней, чем прежде, шаг к этой цели тише.
Если и есть загвоздка в выборе нужной вещи,
нужно взглянуть на это глазом протертым резче.
Жизнь мне казалась сказкой, больше того — балладой,
нынче ж она явилась грязною девкой, ****ью,
но я давно не знаю с этой путаной связи.
Среди пустыни жаркой мой одинокий кладезь.
Перья мои истерлись о непрозрачный воздух.
Пепел изгнал живое. Нефть заменила воду.
Сердце осталось тем же, чем пребывало прежде.
Только неловкость телом чувствую я в одежде.
Снять бы все лахи разом, бросить бы в печь их мигом,
остановиться б где-то в месте красивом, тихом
и, забывая напрочь все эти туши, рожи,
стать существом природы, быть человеком божьим.