Ни сегодня, ни завтра, ни через много лет
не возвратимся уже. Талон, билет
только в одну, издержки дороги, сторону,
но ты говоришь - поехали, и веришь в это и ждешь,
что и я поверю в эту святую ложь,
разве ворон когда-то выклевал око ворону.
Сначала в Париж приглашала, теперь - в Стамбул,
говоришь, там турки, как населяют Кабул
выходцы из Дурранийской державы.
Я не против развлечься. На турках поставить крест
неразумно, наверно, тем боле, что этих мест
Байрон желал в поисках громкой славы.
Уговорила. Поедем. Верней, поплывем туда
на корабле. Так было вчера, всегда.
С подводкой лодкой дела обстоят сложнее.
Но есть условье, что я не останусь там.
К туркам я равнодушна. С турком я сам на сам,
ты не поверишь, но становлюсь глупее.
В пику моим желаньям многим же все равно
турком ли быть или испить вино
на брудершафт, скажем, с каким-то шведом.
Я не пытаюсь быть патриотом, но мне
любо-дорого только лишь в той стране,
где могла бы я быть этаким домоседом,
до ушей которого не доходили б слова
всех говорящих, и так уже голова
горит от всего, как шапка горит на воре.
Я хочу быть свободной, что сделать не так легко,
высоко тот летает, кто думает высоко,
но я-то пока сижу еще на заборе.