...странно, что когда исполнилось два года с моего появления на стихире, меня терзало настойчивое желание закрыть свою страницу и навсегда покинуть эти благословенные места. Почему? Причин было несколько. Отчасти – общая. Все хайдзыны рано или поздно покидают стихиру. Насколько я понимаю теперь – у них два основных мотива: во-первых становится неинтересно, а во-вторых, кончается тот куражливый период, что вполне – по аналогии с периодами творчества Пикассо – можно назвать розовым. Это определение не имеет ничего общего с современными представлениями об ориентации, но происходит от выражения «розовые очки» (пояснение на всякий случай, для тех кто забыл). Итак розовый период. Как там поется у Юнны Мориц? «Когда мы были молодые, И чушь прекрасную несли – Фонтаны били голубые, И розы красные росли». Когда (как кажется) приходят красивые, удивительные, новые стихи… Когда происходит освоение новой территории под названием… ммм… ну, скажем, «твердая форма». Период голубого фонтанирования идей и создания (опять же – как кажется) удивительных шЫдевров словесной говорильности или говорильной словесности. Который конечно же не может быть вечным. Другими словами – творческий подъем закономерно сменяется творческим спадом и … вот тут и начинается второй период. Черный – опять же по аналогии с Пикассо. Душа еще принимает стихи, но перо уже отказывается что-либо рисовать. Все раздражает – образы кажутся неестественными, нежизненными, плоскими… Почему-то исчезают не только друзья, приятели и (особенно) все кто так тебе дорог, но и враги. Настоящие такие, идейные. Которые, как оказывается впоследствии, тоже тебе дороги. Остаются чужие люди, которым почему-то совсем нет до тебя дела и которые косо смотрят на твое т.н. «творчество», с трудом понимая (в лучшем случае) о какой новой истине ты хочешь поведать миру. Появляется масса новичков, которые понятия не имеют (опять же по твоему убеждению) что такое твердая форма вообще и хайку в частности. Которые несут какую-то чушь, которая (как это ни странно) имеет отклик у таких же, пришедших сюда же. В общем им хорошо, в их совместном розовом периоде, а тебе (умудренному опытом и пониманием не только основных законов, но уже и множества тонкостей жанра) плохо. Вот так (или примерно так) выглядит эволюция поэта (не только хайдзына разумеется) на стихире. Вот потому-то люди, которые пишут удивительные, тонкие и своеобразные стихи, в конце концов покидают это место, которое наверное вполне сравнимо с колыбелью начинающих поэтов, и уходят в иные места. Рыба ищет где глубже… Наверное, это правильно. Похоже, став хайдзыном, нельзя избежать и этой традиции. В древней Японии часто случалось, что мастер, достигнув высот в одной местности или у одного хозяина, без объяснения причин бросал все, менял имя, стиль творчества, образ жизни, и начинал свой путь восхождения к вершинам мастерства сначала. Таков был Хокусай. Таковы были другие мастера. Все, что с нами происходит – нам лишь кажется. Иными словами – релятивизмов в этой жизни избежать невозможно. Вся наша жизнь и есть сплошной релятивизм. И приближение к истине – это всего лишь типичный самообман. Если кому-то ты кажешься мастером – это не значит, что это так. Важно – кем ты кажешься самому себе. Поскольку кроме тебя никто по этому пути не идет.
крылья бабочек
как прихотливо бегут
волны вселенной