Пробудился рассвет, и в алеющих красках авроры
Я узрел, как на лысой горе распускается сад.
И проплыла чреда тех животных, чьи светлые взоры
Невозможно забыть, и роился огней мириад.
В тех огнях появились два дивных созданья эфира.
Их тела, словно пламень, и был им не ведом покой.
Закружилась глава в благовоньях сандала и мира.
Быть в Раю во плоти, кто хотел бы фортуны иной?
Были белыми крылья, и белыми были одежды,
И сквозь тонкую ткань проступала девичья краса.
Был чудесен их танец, в котором рождались надежды,
Что едва ли могли ниспослать на меня Небеса.
Они звали меня, и я был зачарован их пеньем
И их танцем, но что-то на месте держало меня.
И восславил я имя Господне, и крестным знаменьем
Осенил я себя. И исчезло сияние дня.
В вновь нагрянувшей мгле все в мгновенье сменило личины,
Смех и вой тех бесовок теперь не забыть мне вовек.
Во власах и браде снежной пылью пробились седины
И друзья говорят, что теперь я - другой человек.
Жизнь идет, но порой на душе заскребет червь сомненья:
А не слишком ли скоро тогда я сей танец прервал?
Ведь теперь никогда не видать мне того представленья
Ни в одном из миров, что когда-то Всевышний создал.
(2002)