Почти всех переварит Оранус.
Мимо Матрицы хрен просочишься.
Взвейся, птицепоэт над стаканом,
прозаичное мышье сердчишко!
У меня по мозгам тараканы —
суматранские, памятью кличут —
проплывают, любой как «Титаник»,
и все кличут то Кришну, то Линча.
Стеклянеют глаза, зеленеют
у когда-то объятых мной женщин,
и попутчики сыто умнеют —
между нами уж скопища трещин.
И опять тараканы у тары
карамельной оберткой скрежещут,
и линчует похмельный ситар, и
гигантскими кажутся вещи.
А вчера мне приснился Чапаев
и представился хакером Нео.
Хорошо, хоть во сне-то не спал я,
он ко мне возвестил вдохновенно:
«Опускаются пыльные стяги,
упадают моральные планки,
ныне предназначенье бумаги —
совмещение слова и плана.
Я скажу, взбаламутив дурманно
древнелитературную гущу:
я люблю, когда есть растаманы,
и когда еженощно их плющит».
Он мне дал непростое заданье —
оставаться вне ВСЯКОЙ системы,
в том числе, кстати, литературы
Что я и делаю.