Как пять упрёков, пять листов
На дереве зимой тревожной.
Здесь всё мне можно, всё готов
Принять нагой душой безбожной,
Здесь всё искусство, всё предел,
Доступны воли и свободы,
Как сотни лет, цветок мой зрел,
Но распустившись, видит своды,
Здесь можно выспаться навзрыд,
Голодный - словом напитаться,
И каждый неприменно слит
С тенями предка-святотатца.
И всё. Тревожною зимой
На дереве пять чёрных листьев,
Как пять линеек нот иной
Земли, которой цвет неистов.
(Из Аксиомы и Максимы, 1992)