Разрушая старь, кончаются участочки,
лезут вверх, спасаясь от проспектов, этажи,
постепенно исчезают городские ласточки,
режут слух проржавленными вскриками стрижи.
Утро, улица ослепшими витринами,
где-то старичок-трамвайчик дребезжит,
провода, без ласточек провисшие, пустынные,
резь в глазах: на лавочке нахохлились бомжи.
Хоть чуток им солнышка у Ломоносова,
протрезветь от голода, от свежести чихать,
налетят студенты с пивом, стоеросовые,
и опять под солнцем лавочку искать.
май 2005