И плачет, плачет грязный тощий день свою песню.
И лезут сквозь все дыры гнусные длинные строки,
Роятся, стремаются, строятся, роются — экая внутренняя плесень.
Выхожу из окна прямо в день, в месиво из довольных и одиноких.
Смотрю на сограждан: кого бы сегодня слопать?
А они — друг на друга и на меня: проголодались детки.
Сожрала-таки увесистого остолопа вместо эскалопа
И пишу о своем отвратительным почерком на салфетке.
И пишу, пишу, изливаю душу, не трушу, как дура,
И сквозь монстеры в мрамор сортира понесусь вскачь
Плакать. Ну не растет в проплаканных напрочь краях растакультура!
Культуры роста напрочь нет — хоть плачь...