Вступление:
Богат наш Кольский край!
Зверья, да рыбы, да красот немало
По сопкам, рекам, да морям его!
А в недрах есть такие самоцветы,
Что равных в мире нет!
Отечество мое!
Где взялись краски эти,
Что в чреве гор рассыпаны твоих?
Не переливы ль северных сияний,
Полярных сполохов,
усвоили они
И сохранили в трепетном мерцанье?!
И пусть уральской яркостью для нас
Не все пестреют наши самоцветы,
Мы любим их! Мы им верны! И этот
Им посвящаем скромный наш рассказ.
ЭВДИАЛИТ
Наш самый главный Кольский фаворит.
Он – наша гордость, списка украшенье,
Хибинских гор прекрасное творенье –
«КРОВЬ ЛОПАРЕЙ», огонь, ЭВДИАЛИТ!
Он – цвет осенней россыпи брусники,
Он – брови пьяных майских глухарей,
Он – губ КОРАЛ возлюбленной твоей,
Он – сок бодрящий спелой вороники,
Гвоздика дикая в траве лесных полян,
И кисть клубники с солнечном томленье,
И блеск волны в закатном озаренье,
И, говорят, «для милого аркан»!
Не зря же розой в черных волосах
Цыганочки-гадалочки веселой,
Сплетенье пироксеновых иголок
Украсил он.
Держи его в руках,
Коль к милому душа твоя стремится,
И он мечте твоей поможет сбыться!
(ЕВДИАЛИТ местное название - «лопарская кровь»)
АМЕТИСТ
Мерцанье вечерних свечей
Дробилось и множилось в камне.
Ты вся в фиолетовой гамме,
Чудесная фея ночей!
Твой образ и светел и чист,
И шея лебяжья прекрасна,
В оправе лучистой. И ясно,
Что красит тебя АМЕТИСТ!
Бегучий сиреневый блик
На Кольских заснеженных сопках,
То яркий, то нежный и робкий,
В ночи заполярной возник.
И магия мелких кристаллов
Не только для дам хороша,
Ведь даже мужская душа
От камня зависит немало:
Рассыпчатый радостный блеск
Мятущийся дух успокоит,
На добрые думы настроит,
И будет звучать Благовест.
Не кинется в пьянство мужик,
Но будет и добрым, и щедрым.
Такие в сиреневых недрах
Кристальные силы души.
Как будто гусиным пером
Сонет был написан украдкой
На старенькой серой тетрадке,
И стал фиолетовым сонм.
Как поздний рябиновый лист,
Как цвет умирающей ночи
Наш камень манит и пророчит,
И имя ему – АМЕТИСТ!
КАНКРИНИТ
Желтый цыпленок по скалам бежит,
Рыжий цыпленок его догоняет.
Тропка цыплячья по склонам петляет
Жилкой прерывистой. То – КАНКРИНИТ!
Скачет по серым камням прихотливо
Мрачных, хибинских обветренных склонов.
То затаится меж глыб многотонных,
То промелькнет на краю у обрыва
Тоненьким прожилком. Будто пищит
Птичий ребенок, в камнях потерявшись,
Тоненьким писком наседке-мамаше:
«Вот он я! Здесь! Кан-кри-нит, канн-кри-нит!»
Солнечный лучик, яичный желток.
Что-то дитячее в камушке этом,
Пахнет ребенком и ласковым летом,
Если его подержать хоть чуток.
А в украшеньях он вовсе не хрупок,
Твердости хватит вполне «малышу».
Я про него эти строчки пишу,
И улыбаюсь умильно и глупо.
Больно уж тоненько в скалах звенит.
Слышите как?
« КАН-КРИ-НИТ, КАН-КРИ-НИТ!»
ГОЛУБОЙ КИАНИТ
На далекой сивой сопке,
Там, где лег олений след
Прихотливой темной тропкой,
Голубой чуть виден свет.
Из-под ягельной подушки
Выступает «на чуток»
Синий, как глаза подружки,
Колкий каменный бочек.
Камень вынут, грязь отмыта,
И слепят сияньем нас
Голубого кианита
Иглы светлые тотчас.
В них озер саамских краски,
Шелковистость облаков,
Но бери не без опаски
Этот камень. Он – таков!
Быстро тонкие иголки
Могут кожу занозить,
Если схватишься без толку
При себе его носить.
Руки мастера проворны,
И умелы, и крепки,
И ему вполне покорны
Эти синие «штыки».
Руки мастера сумеют
Одолеть колючек спесь.
Вот тогда он засинеет
На девичьей нежной шее
Словно капельки небес.
ПЕЧЕНГСКАЯ ЯШМА
Пусть не Урал, но все же горы
На крайнем севере Земли.
Тот самый краешек поморы
Как Печенежье нарекли.
Там водится родная, наша,
Неброская порой на вид,
Скромняга печенгская яшма.
Ей тоже Кольский знаменит.
И не слабей сестры с Урала
У Кольской сахаристый скол.
Она копьем когда-то стала,
Когда ее саам нашел.
В ней нет затейливых узоров,
И красный цвет – не пыл огня.
Но что-то для пытливых взоров
Пятнистости ее хранят.
Багровых сумерек осенних,
Закатных пятен в облаках
В ней краски видятся. И тени
Как на Мурманских берегах.
В ней цвет прошедшего пожара
Войны на Муста – тунтури
И раны наших ветеранов
Зарубцевались в ней. Смотри
Как в ней запечатлелись
Все наши давние года.
Не бросок цвет, но в том и прелесть!