Живущий в горловине дня,
в мешке судьбы обыкновенной,
у самого вещей плетня,
в нечаянности перемены.
Живущий в этих временах,
в пространстве звезд собой светящих,
в руинах вечности, в томах,
уложенных в могильный ящик,
в осенней горечи, во сне,
в весенней путанице страстной,
в зиме, в отчайнье, в зипуне,
в летящей летней ловкой пасти.
Живущий в праве и в ночи,
в звенящей переменной ели,
в луне, что тянет и горчит,
в тоске, что память перемелет,
в молчанье полузимних встреч,
в молчанье бедственном прощаний,
в словах, что плюнуть и поджечь,
в очарованье отрицаний.
Живущий на исходе сил,
на языка – мой бог! - исходе,
не потому, что так решил,
не оттого, что жить так годен,
не оттого, что захотел,
или, тем паче, как-то избран,
не потому, что в толще дел
ни в чем ином не вижу смысла,
но оттого, что в горсть ко мне
упали смерть, звезда и слово,
как адский лес, тоска, и грех,
как сон несбывшийся былого.