Тополиным пухом веки
занесло – не расплести,
как отчаянье молекул
танец лиственной сети.
Тянет сладостью и смертью
с одомашненной реки,
и летят пером и шерстью
ветра ткани и клубки.
Тайно свет стекает с пальцев
облаков и крыш коньков,
тихо в памяти – останься –
или в капище зрачков.
Так случится превращенье,
сон в судьбу перетечет,
обреченные мгновенья
обретают свой отсчет.
Тополиным пухом бледным
облетают города,
всласть, в пространство за портретом,
в безременье, в никуда.