Я проснулся средь ночи… не спится… (ну как тут не спиться!)
Протрезветь захотелось… и чаю (как перед концом!)…
Я вошёл и застыл: в моей кухне сидела девица
С очень бледным, болезненным, странным, помятым лицом.
Начинается!… Глаз надавил двумя пальцами. Ну ка-с?…
Не исчезла… Горячка…О, Господи-Боже! Держись!…
Я издал дикий хрип, ощутив озаренье и ужас:
«Кто ты? Смерть моя?» И услыхал: «Не дури! Твоя жизнь.»
Ты?… Такая… А впрочем, чему удивляться, раз глюки?
Я был неким и всяким, и противу правил, и за.
Я поставил бутылку, налил до краёв обе рюмки
И впервые за сорок открыто взглянул ей в глаза.
Взор, не то чтоб, устал, а привычно спокойно надломлен.
В нём: вопрос – не вопрос, боль – не боль, и укор – не укор.
То ли разочарован во мне, то ли мной покороблен.
Как безмолвный приказ вспомнить всё, что прожил до сих пор.
Взгляд за взгляд, слово за слово и за улыбку улыбка…
Отошли, помягчели, расправив морщины на лбу…
И глоток за глотком незаметно допили бутылку…
И смешок за смешком, разложили по полкам судьбу…
Говорил я «за жисть» (за неё, то есть) долго и нудно,
Из пустого в порожнее капал, цедил, бултыхал,
Обосновывал, клялся, доказывал тяжко и трудно,
Признавал, откровенничал, злился и нагло брехал.
Укрывал ноги пледом, подсовывал старые тапки,
Лобызал и ухаживал, зная, что я идиот,
И два раза ходил за бутылкой дешёвой «анапки»,
Опасаясь, что, дура, возьмёт без меня и уйдёт.
Обнимал, целовал, прижимался и братски, и бл*дски,
Называл её стервой и сукой, сморкался в плечо,
Говорил о любви, в морду тыкал ей фотки и цацки,
Пел и плакал… а дальше не помню, что было ещё.
Лишь тупея, смотрел, разливая спиртное на скатерть,
Как сидит она, сволочь, напротив, в глазу ни в одном,
Глядя пристально, то ли как дочь моя, то ли как матерь,
Не даёт мне забыться ни хмелем, ни делом, ни сном…
И ещё (сквозь туман): я спросил её что-то, наверно,
Без чего невозможно ни жить, ни нельзя умереть…
И она мне ответила. Честно. Единственно. Верно.
Объяснив параллельность Времён, бесконечность Вселенной,
Показав связь вещей, суть понятий и Вечности твердь…
…
Я очнулся к полудню, играя с сознанием в прятки.
Мозг настолько разбух, что казалось, двинь мыслью – и брызнь…
На кровати лежала, поджав закорузлые пятки,
Несуразная, жалкая, добрая, глупая жизнь…
2004