Это не стало «садо» с легким налетом «мазо»,
просто нейтрализация едкой чужой заразы -
вон из сердца. Разрез. Опасная хирургия.
И никто не скрывал, что дальше были другие –
робкие, редкие, разные, до тошноты любые.

Сердце (куда оно денется) ныло, скрипело, билось
ровно и честно. И в общем, мало что изменилось.
Только осталось чувство незавершенной встречи,
словно должны еще раз вздрогнуть худые плечи,
словно твой змей воздушный не был никем замечен.

Все, что осталось – спрятано в шкаф или что-то более
неприступное. Шрамы лечатся только солью и
ей же приобретаются. И не самое важное
видеть и даже слышать. Небо многоэтажное
падает с крыш, на ощупь, как и на вкус, бумажное.

Это не стало драмой с кислой приставкой «мело»,
просто ты не посмел или же не посмела.
Просто судьба верна принципу вычитания
и не считает, что как-то стоит ее внимания
то, что после «равно». Что не имеет названия.