февраль, побудь еще чуть-чуть не ради вьюг, а стансов для…
напряжена святая ртуть под нимбом тонкого нуля.
и длится снег, и длится тишь. и вновь доверено руке
хвостом виляющую мышь – строку вести на поводке.
поднаторев в бумажных па и в колдовстве домашних рун,
восторги ставит на попа мой дрессированный шуршун.
но выйдет март и скажет - цыц! - капелью снег перемолов,
что был так бел, и в нем страниц - еще на тысячи томов.
мой дивный зверь сойдет с ума и удалится до поры,
забросив музыку письма, вдыхать любовные пары.
мигнёт проталиной хитро февраль – сосулько-стеклодув.
и молча выроню перо, бесстишья горького глотнув…